Хранитель был еще жив, когда Змей бережно поднял его голову и положил себе на колени.
– Видишь, как вышло-то…
Слова давались Хранителю с трудом, и он постоянно замолкал, чтобы отдышаться.
– Суки эти… не успокоились. – Он вновь замолчал. – Но Врат им не получить. Я… успел взорвать… Озеро вот погубил… Жаль. Я только не успел…
Он закашлялся и захрипел, потом собрался и, глядя своими пронзительно синими глазами прямо в лицо Змея, ясно и внятно прошептал:
– Это воины Тьмы. Не успокоятся твари, пока не получат свое…
Он снова закашлялся, тело его выгнулось дугой и словно опало. И уже сквозь смерть, застилавшую ему веки, Хранитель произнес громко и ясно:
– Дождись Зарги.
Змей мягким движением провел по мертвому лицу Хранителя, закрывая глаза, и тихо прошептал:
– Покойся в мире.
Он похоронил Валерия Игнатьевича и волка на холме, на котором любил сидеть и смотреть на заходящее солнце. Потом еще пару дней он разбирал завал, разыскивая свои вещи и документы, сделанные Хранителем. И уже после того, как все дела были сделаны, ночью, когда он ворочался, пытаясь уснуть в уцелевшей части дома, его разбудило тонкое пение колокольчиков. Проснувшись, он подумал, что вернулись воины Тьмы, и оделся, готовый к последнему бою.
Нисколько не опасаясь, он вышел в темноту и пошел на звук. Мягко, не потревожив ни единого листика или травинки, он скользил по ночному лесу так, как учили его Старик и Волк, отдавшие свои жизни за превращенный в руины какой-то там канал, гори он синим пламенем.
Верхушка холма, превращенного в курган, светилась бледно-голубым светом. Четверо высоких людей могучего телосложения стояли вокруг могил, сомкнув руки, и монотонно напевали одну и ту же фразу на незнакомом майору языке. Затем они воздели ладони к небу, из холма вверх ударил яркий луч изумрудного сияния, и все стихло.
Змей стоял тихо, как мышь под веником, не двигаясь и даже дыша через раз. Но, судя по всему, его заметили.
– Подойди ближе.
Голос, казалось, прозвучал в его голове. От неожиданности Змей вышел на склон и несколькими шагами поднялся наверх.
– Виден ли Свет во тьме? – тихо, но внятно произнес один из четверых.
– Определен ли путь Света? – спросил второй.
– Ясен ли выбор Света? – подал голос третий.
– Светел ли дух избравшего? – сказал четвертый, и все вокруг стихло.
И совсем другой, мягкий, но мощный, словно рокот надвигающегося тайфуна голос, шедший буквально отовсюду, произнес:
– Ты честно сражался в чужой битве. Что хочешь ты в награду?
Змей помолчал. Деньги его давно уже не интересовали. Просветление – это скорее процесс, нежели результат. А потом твердо и ясно, словно эта фраза была готова уже давно, сказал:
– Знаний. – И, помедлив буквально секунду, добавил: – И рассчитаться за хранителей.
Высокий широкоплечий старик немного постоял молча, вздохнул, а затем, подняв руку вверх, раскрыл кисть, и из каждого пальца веером ударили тонкие, будто спицы, лучики золотого сияния.
– Будет так.
Он медленно опустил руку на уровень груди, лучики из пальцев скрестились, и в ладони его майор увидел мягко пульсирующий шарик бледно-голубого света.
Затем каждый из стоящих сотворил такой же шарик, только разных цветов. Переливающиеся всеми оттенками своего цвета шары повисли в воздухе и медленно поплыли навстречу друг другу, а слившись, образовали одну сферу, нестерпимо ярко горевшую белым светом.
– Знание, Сила, Честь и Добро даруют тебе Знание и право Суда.
Вдруг все вспыхнуло ослепительной вспышкой белого света и пропало.
11
Проснулся Змей от неприятной ломоты во всем теле. Вчерашний сон стоял перед глазами, словно кадры из фильма. Он подошел к бочке с дождевой водой и плеснул воды в лицо. И словно граната, в голове вспыхнул и замелькал мириадами граней немыслимый шар. Каждая его грань была полна знаниями, но не сухими столбцами текста, а такими, словно Змей их пережил лично, полными красок и запахов. Тут было все: история мира, народов и религий. И даже его родовая память тоже была здесь. Тугая тетива лука, поющая под набегающим ветром, и вороной жеребец, уносящий от настигающей орды. Десятки тысяч книг, языки и обычаи народов живых и ушедших, но, самое главное, вся информация о картине мира и роли астральных хранителей или Защитников мира «Земля». Победы и неудачи, дни мира и войн, враги и друзья – все было здесь. Запретный язык, словами которого звучали страницы тайных трактатов, и сами книги, повествующие о войне, древнем искусстве магии и прочих любопытных вещах. Иерархия «верхнего» мира и структуры «
среднего» и «нижнего». Даже простое перечисление всех разделов могло составить огромный том.
Но самым главным подарком неизвестных Змею была полная память обо всех предыдущих перерождениях, каковых оказалось на удивление много. Известные и не очень люди, коллизии пережитых историй, накопленные навыки и опыт. Любовь и ненависть. Величайший груз и огромное счастье обретения утерянных жизней.
Не доверяя озарениям, он тщательно перебирал всю информацию по крупинкам и заучивал снова, дабы не потерять ничего из самого ценного в мире – Знания. Сначала быстро, чтобы только зафиксировать опорные точки, а потом все более и более тщательно, пока не начинала трещать голова, переполненная информацией. И все равно огромные ее куски таяли, словно лед на солнце. Но и того, что оставалось, могло хватить на сотни лет размышлений.
И уже закончив ревизовать свои новые сокровища, Змей понял, в какую ловушку угодил.
Не бывает абстрактного знания. Каждое несет в себе не просто особый эмоциональный настрой, но и позиционирует определенным образом носителя этого знания по отношению к миру.
Все, что получил Змей, не только жестко и однозначно определяло его сторону в этой битве. Обладая обостренным чувством справедливости и крайне мстительным характером, он не мог оставаться сторонним наблюдателем, и, естественно, вступал в драку. И Ipso facto, становился одним из Защитников мира «Земля». Конечно, стоило бы покопаться поглубже, чтобы разобраться со всем этим хозяйством, но, к сожалению, времени на это совершенно не было.
Круг второй. Прелюдия
Грязный переулок между заброшенными домами и сияющим неоном и фарами машин проспектом.
Людей в столице государства Российского было так много, а воздух, камни и дома настолько пропитаны эмоциями и мыслями живых и живших ранее людей, что он просто сбежал в первый попавшийся дворик, чтобы привести в порядок растрепанные чувства. Помойка, крысы и мокрая от дождя скамейка. Змей несколько раз вздохнул, погружая тело в расслабленное состояние безмыслия, и только почувствовав, как отпускают его невидимые щупальца, осмотрелся. В самом дальнем углу двора, у стены полуразрушенного нежилого дома стояла небольшая группка людей в блестящих кожаных плащах. Стояли они молча, и их расслабленно-угрожающие позы в принципе могли бы насторожить и самое безмятежное существо. Но Змей не хотел сейчас никаких скандалов. Он успокоительно поднял руки и уже направился к выходу со двора, когда вслед ему донеслось свистяще-шелестящее слово. В том, что это было именно слово, а не просто звук, Змей не сомневался. Что-то смутное забрезжило в памяти, а когда через долю секунды услужливая память высветила,
словно серию слайдов, дворик перед домом Хранителя, черные плащи и окровавленное тело у дымящейся воронки, Змей, не раздумывая, развернулся и пошел легким скользящим шагом в сторону воинов Тьмы…
