Я стянул с головы бронешлем и протянул его за спину.
– Связистам – восстановить связь. Ролик в эфир, дворец на линию, трансляция через тридцать эан. Вход под охрану. Здание под зачистку. Исполнять.
Из руки шлем куда-то сам собой делся, а за моей спиной раздался шум напряженной и деятельной возни.
– Командир?
– Да?
Я обернулся. Рядом стоял адъютант с гражданской женщиной.
– Командир, это врач телецентра…
– Ну и?
– Она говорит, что девушка в шоке после группового изнасилования…
Врач, дама строгого вида в желтом балахоне с эмблемой гражданской медслужбы на рукаве, не дала ему закончить.
– Генерал, я требую, чтобы вы вытащили ее из-под стола и помогли мне сделать ей инъекцию. Девушка нуждается в лечении и реабилитации. Ваши люди и так достаточно напугали ее.
– Доктор, я не знаю, какой ты там специалист, но лечение бывает разным.
Я присел на корточки и оказался нос к носу с немного распухшим от слез и неглубоких царапин, но все равно очаровательным личиком с красивыми светло-карими глазами.
– Они тебя насиловали?
Едва заметный кивок.
– О чем ты думала, когда они это делали? Наверное, хочешь убить их?
– Да, – тихо, почти шепотом ответила девушка.
– Ты когда-нибудь убивала?
Она замотала головой.
– Нет.
Голосок у нее был тоненький, но мягкий. Вот суки, она же совсем ребенок!
– Хочешь попробовать?
Ее глаза стали огромными и совершенно круглыми.
– Пойдем.
Я сдернул перчатку и протянул ей руку.
Она выбралась из-под стола, неловко придерживая на груди какое-то рванье. Я дернул сбросовое кольцо, расстегивая подвеску, и свалил ее в руки адъютанту, затем стянул броню и, расстегнув свою куртку, набросил ее на плечи девушке.
– Как тебя зовут? – спросил я, натягивая подвеску поверх бронежилета.
– Ла Тои…
Я взглядом нашел своего адъютанта. Встретившись со мной глазами, он подскочил с немым вопросом.
– Где пленные?
– Арестованные?
– Я сказал «пленные», значит, пленные!
Лиро моргнул.
– В комнате отдыха. Это рядом.
– Проводи.
Сзади что-то негромко вякнула докторица. Я сделал вид, будто не услышал.
Комната отдыха представляла собой зал с диванами по бокам и большим, во всю стену экраном. В этом зале стояли, сидели и лежали человек двадцать-тридцать под охраной моих ребят и офицеров Рохара. Один контрразведчик был ранен в голову, но держался молодцом.
– Пленных в линию! – скомандовал я.
После небольшой суеты, сопровождавшейся чувствительными тычками прикладами, все пленные были построены в две шеренги.
– Посмотри, – сказал я, обращаясь к Ла Тои. – Есть среди них те, кто сделал это?
– Этот и этот, – показала она рукой.
– Все?
– Остальных нет.
– Наверное, среди убитых, – предположил Лиро.
– Вывести на середину!
Солдата и офицера, на которых указала девушка, вывели на середину зала.
– Ну, а теперь можешь сделать с ними все, что захочешь. Вообще-то это дело интимное. Я могу приказать связать их и оставить с тобой наедине. Что скажешь?
Внезапно из-за моего плеча подала признаки жизни увязавшаяся за нами врачиха.
– Вы что, и вправду собираетесь дать этой девочке возможность совершить самосуд?
– Да, – коротко сказал я, не оборачиваясь. – А теперь заткнись.
– Нож! – сказала Ла Тои, протянув мне руку.
Я выдернул из ножен на плече тонкий и острый, словно бритва, стилет и сделал знак своим солдатам, чтобы они придержали пленных.
Когда она вспорола ножом форму офицера, тот отпрянул. Но здоровущие, как шкафы, солдаты прихватили его сильнее и держали так, что он только слегка подергивался, и был похож на пришпиленного червяка. Еще несколько движений ножом, и на свет появились волосатые ноги и сморщенные гениталии.
Глядя прямо в глаза насильнику, она левой рукой схватила его причиндалы, а правой одним движением отхватила их у самого основания.
Под аккомпанемент дикого крика, кровь хлынула, как из крана.
– Хочешь, чтоб он подох? – спросил я, сдавливая его горло, чтобы уменьшить громкость воплей.
– Нет, конечно, – сказала она, глядя на меня.
– К врачу.
Потерявшего сознание офицера унесли.
– А с этим что?
– А нельзя…
– Что? То же самое, но без крови?
– Да.
– Можно.
Я показал как. И второй насильник расстался со своим добром куда гигиеничнее.
Когда второго унесли, я нагнулся к девушке:
– Ну что, так легче?
Она улыбнулась.
– Намного.
– Пойдем.
В дальнем углу, стоя на карачках, тихо блевала местная медицина.
Я сдал повеселевшую девочку на руки связисткам из аппаратной центра управления с твердым обещанием найти ее, когда все это закончится, и поспешил вниз.
Не без основания я полагал, что мятежники попробуют отбить телецентр. Несмотря на то что ролик с опровержением был уже запущен в эфир, связь между правительственными учреждениями восстановлена и подавление мятежа – вопрос времени, я знал, что отчаяние толкает людей на страшные вещи.
Стоя в темном холле, я наблюдал за тем, как мои ребята в буквальном смысле слова окапывались. В ход шли и двери, и мебель. Мы уже связались с центральным штабом, и они обещали мне подкрепление. Но я не слишком на это рассчитывал. Ребят Рохара я поставил в узком коридоре служебной лестницы, потому что их излучатели, оказывается, били только на два метра. Этажом выше, на слегка вздернутом вверх бетонном козырьке заняли позицию снайперы с винтовками и гранатометами.
К этому времени у дворца уже шел бой. Правда, у ребят, оставшихся с Императором, было тяжелое вооружение – то, которое нашли во дворце, и которое сняли с вертолетов. Но мятежникам было нечего терять, поэтому я всеми силами желал своим удачи. Наблюдая, как суетится бронетехника на площади перед телебашней, я подумал, что и нам удача не помешает. Но тут ситуация была все-таки полегче. Просто так башню уничтожать нельзя. Ликвидировать ее после того, как связь была восстановлена, и запущено обращение Императора, было бы скорее в наших, чем в их интересах. И поэтому я не без основания надеялся на исключительно пехотный штурм, возможно с небольшой поддержкой крупнокалиберных пулеметов.
