– Кена, подожди минуту, я хочу немного размяться! – сказал я и проделал короткое, но энергичное ката «Золотой росы».
Строго говоря, разминка мне была не нужна. Я просто хотел привыкнуть к полу и своим штанам, которые развевались на мне, словно флаги.
– Я готов, – сказал я и повернулся к ней.
Глаза Кены горели, будто два уголька. Приняв необычную, но вполне рациональную стойку, напоминавшую «журавля», она начала сокращать дистанцию и вдруг неожиданно прыгнула, едва не задев пяткой мой живот. Я упал вниз и, не давая ей обрести опору для новой атаки, крутнулся мельницей. Девушке не хватило буквально мгновения для группировки тела, и я сшиб ее с ног. Но Кена не собиралась сдаваться. Она кувыркнулась и вскочила на ноги в полутора метрах от меня, тут же атаковав ударом пятки назад. Я скользящим движением заблокировал ее ногу, и рукой ударил в коленный сгиб.
Кена опять кувыркнулась на пол и снова встала в стойку. Судя по всему, на этот раз она собиралась достать меня снизу. Я легко ушел от атаки, «Драконьим хвостом» сделав сальто над ее головой.
– Теперь попробуем по-другому! – объявил я. И новую атаку встретил вязкими движениями «паука». Через мгновение Кена стояла с закрученными за спину руками, которые я удерживал одной рукой, а второй держал на контроле ее горло.
Зал огласился приветственными криками. Девушки радовались моей победе, как своей. И только Кена отошла в угол, тихо переживая неудачу.
Я подошел к ней и положил руку ей на плечо.
– Кена, ты победила.
– Как?
Еще не веря, она смотрела на меня, пытаясь понять, шучу я или нет.
– Ну, покорила мое сердце. Тебе так больше нравится?
– Да! – Она коротко кивнула и, счастливая, ускакала переодеваться.
Прошло немало времени, пока я наконец не оказался у тех самых дверей, через которые вошел в храм. Не могу описать настроения, с которым я покидал этот дом. Одно, пожалуй, знал точно. Я сюда еще вернусь.
Обратно я решил добираться на «Камарге». Выйдя из храма, я обнаружил коридор из воинственно настроенных амазонок, которые, как оказалось, и не покидали своих позиций, отсекая поредевшую уже толпу. Увидев меня, десантники возле вертолета тоже оживились и заняли позицию «Двойного веера». Не потому, что мне угрожала какая-то опасность, а потому, что так положено.
Проходя по живому коридору, я вновь обратил внимание на столь «полюбившую» меня тележурналистку. Она стояла спиной ко мне и гневно говорила что-то в микрофон. К продажности и беспринципности журналистов я привык давно. Как, впрочем, и к военным, забывшим или никогда не знавшим, для чего и откуда у автомата растет ствол. Только в этот раз я почему-то решил подойти и засвидетельствовать свое почтение лично. Увидев, что я подхожу к оцеплению, из храма ко мне поспешила резервная окка младших жриц, вооруженных полицейскими доспехами и шоковыми разрядниками.
Красивое, чуть смугловатое лицо уроженки предгорий портила гримаса, скривившая губы, и острый прищур темных глаз. Именно таких обычно называют стервами.
– …к своему титулу мясника решил добавить еще один. Клоун, одним своим именем марающий всю армию, решил стать живым богом, купив на свои кровавые деньги шлюх из храма Бикху. Малолетние сучки, конечно, с радостью лягут под кого угодно, лишь бы оправдать свою и без того грязную репутацию. Но в этот раз они перешли все пределы даже своей животной похоти…
Она стояла спиной ко мне. Оператор делал ей страшные знаки руками и губами, призывая обернуться. Наконец, не закончив очередное ведро дерьма, она последовала его совету и встретилась со мной лицом к лицу.
– Я, наверное, не вовремя? – учтиво поинтересовался я.
Сказать, что во мне все кипело, значило ничего не сказать. Я вспоминал легких, словно танцующие в солнечном луче пылинки, девочек-жриц. И еще много чего. От моей ярости воздух вокруг тихо звенел и закручивался маленьким вихрем вокруг ног.
– Ну, что же ты замолчала? – ласково заговорил я. – Повтори, пожалуйста, все, что ты говорила в камеру, только глядя мне в глаза. Я думаю, зрители оценят твой гражданский подвиг.
Ее немного трясло. Вероятно, от холода. Все-таки горы. Наверное, всего-то двадцать—двадцать пять выше ноля… Но я не собирался ее прощать. Одно дело оскорблять меня, другое дело – дорогих мне людей. За это я рвал глотки всегда. И всем.
К этому времени резервная окка уже оттеснила оператора и журналистку от толпы, образовав еще одно кольцо оцепления. И, судя по лицам девушек, настроены они были весьма решительно.
Репортерша, наконец, смогла унять бившую ее дрожь и, пригнувшись, будто призовой бык перед броском на тореадора, нарочито четко выговаривая слова, буквально проскандировала мне в лицо:
– Ты вонючий и наглый мальчишка, одуревший от выпитой крови убитых тобой людей. Я не знаю, чем ты подкупил этих храмовых проституток, что они признали тебя Богом, но я знаю твою истинную цену…
Ярость, бурлившая во мне, внезапно вскипела и несколько неожиданно выплеснулась облаком рыжеватого вихря из песка и камней, метнувшегося из-под моих ног. Смерч накрыл ее, и на мгновение она исчезла из вида, а потом песок опал вместе с какими-то лоскутками.
Я поднял глаза и увидел, как абсолютно голая женщина, лишенная не только одежды, но даже всех волос, стояла столбом в совершеннейшем ужасе, не в силах даже руками прикрыть свою наготу.
Ровно через минуту я был в воздухе и пытался унять легкое покалывание в голове и руках, массируя затылок и кисти рук.
Я уже почти подлетал к своей резиденции, как Доратх предал мне трубку. «Кто?» – глазами спросил я его.
– Эрхар Ирх.
– Да, слушаю.
– Командир, у меня не очень хорошие новости.
– Подожди, дай догадаюсь! Еще двести жриц объявили меня своим мужем.
– Нечто похуже.
– Да? – заинтересовался я. – А что может быть хуже?
– Сутки назад сбежала Элар Кимон. Ну, эта, командир «Сит Тамиратх».
– Ну и что?
– Она «танцующая». Нет-нет, я понимаю, ты на моих глазах уничтожил шестерых «огненных танцоров», но она… это нечто. Охранники говорят, когда она совсем очухалась, то порвала наручники и метнулась к ограде.
– Ты хочешь сказать, они не смогли подстрелить ее?
– Нет, – с раздражением ответил Ша Ирх. – Я только хочу сказать, что там у них вместо обычной колючки карихитовая проволока. Соседний завод расплатился за рабочие руки. Так вот, в клочья! Ты слышишь? Как бельевую веревку! Полмиллиметра в диаметре и полтонны на разрыв! – И чуть спокойнее добавил: – Я уже послал две окки полного состава в твою резиденцию.
– Ты что, и в самом деле думаешь, ее это остановит?
– Нет, – неуверенно сказал он, – но что-то же делать надо? Да, кстати, охранники говорят, она ранена.
