Глядя на него, я представил себе, как это лощеное насекомое будет биться от болевых спазмов, умоляя меня только об одном – убить его как можно скорее. Искусство пытки не было моей сильной стороной, но это не значит, что я был совсем профаном. Если надо, я могу заставить человека умирать месяцами, и при этом любить меня, своего палача, самой трепетной и сильной любовью, на которую он вообще способен.
«О мой Ромео, посмотри, какой чудесный хлыст…»
Наверное, я очень ярко себе это представил, потому что эта козья морда соизволила сделать вид, будто наконец-то меня заметила. Прекрасно, браво брависсимо… Только вот почему-то мизинчик у вас дрожит так мелко, да и дышите вы слишком глубоко и размеренно. Не иначе, как считаете. Раз два три вдох, раз два три выдох. У нас в разведшколе за такое спокойствие прогоняли по «черному» полигону. Интересно, с чего он начнет, с фразы вроде: «Что-то ты долго сегодня?» или «Проходи, садись, будь как дома»?
– Ты не играешь в кро? – спросил он.
«Ну, во всяком случае, свой вариант».
– Нет, я играю только в те игры, правила которых мне известны, – ответил я.
– Садись, я научу тебя.
– У нас есть время? – спросил я, подходя к нему.
– Время всегда есть.
Я присел на крохотную табуретку напротив, а он начал объяснять мне значение и принцип передвижения фигур по диагонально-двухцветному полю. Старая как мир, игровая версия поля боя. Король, или если хотите, штаб, стратегические ударные силы, тяжелая артиллерия, десант, пехота и кое-что еще, отличавшее эту игру от знакомых мне шахмат – некий аналог саперных частей, умевших устанавливать «мины».
Мозги с трудом повернулись в давно забытом направлении, и через двадцать ходов моя пехота под прикрытием тяжелой артиллерии и при участии отвлекающего маневра десанта взяла в клещи вражеского короля. Все. Дальше только агония. Партия!
– М-да… Мне почему-то казалось, ты будешь действовать исключительно мобильной пехотой, – проговорил «богомол».
– У меня широкий кругозор. Может, поиграем теперь в мою игру?
– Как называется твоя игра? – Он насмешливо поднял брови.
– Очень просто: «Вопросы и ответы». Я задаю вопросы, ты даешь на них ответы. Если я решу, что ты лжешь, то ты недолго, но очень интенсивно об этом пожалеешь. Понятно?
Он криво усмехнулся.
– Понятно…
– Отлично. – Я на секунду задумался. – Кто такие истандийцы?
Он сложил руки на груди и смерил меня длинным взглядом.
– «И стан» на варусе означает торговый форпост.
– Что такое варус?
– Торговый язык Империи, его еще называют Ингал-второй.
– Существуют другие языки?
– Конечно! – У него вновь приподнялись брови. – Ингал-первый уже почти не используется. Ингал-третий называют дипломатическим. И ставший фактически основным языком для военных – гатрийский. Всего в таблетке было шесть языков.
– А мы на каком разговариваем?
– Ты, наверное, не поверишь, если я тебе скажу, что на дворцовом диалекте Ингал-1…
– Почему тогда здесь все понимают дворцовый язык? Что-то не похожи они на дворян.
Он вздохнул.
– Вообще-то это преступление, обучать народ дворцовому языку. Но… – Взмахнул своими клешнями «богомол» – Это моя личная яхта.
– Яхта… – Я пожевал это слово губами.
На своем веку я перевидал много яхт. Это были и парусники, и плавучие дворцы нуворишей. Но, судя по всему, это транспортное средство не было ни тем, ни другим. Поэтому я уточнил то, что и так было понятно.
– Космический корабль?
– Ну да. – Он как-то странно посмотрел на меня. – Ты употребил странный эвфемизм. У нас говорят «ваикооси».
– Твоя таблетка не дает глубокого знания языка.
– А-аа. Это, кстати, секретная разработка нашего клана. Таких таблеток нет даже у Императора.
– И большой у вас клан?
– Четыре планетных системы.
– Это много?
Он поморщился.
– Да нет. Средне.
– Что, кстати, есть у тебя в таблетках, кроме языка?
Я так плотно фиксировал его психомоторику, что вся гамма его чувств, от растерянности до страха, промелькнула предо мной, как кадры учебного фильма.
С отчаянием обреченного он кинулся вперед, как танк на пушку.
Пушка выстрелила первой.
Пока он снова учился дышать, я осматривал апартаменты.
Что же такого было в его коробочке, за что он был готов умереть? Ладно, потом выясним.
– Отдышался? – ласково, как любящая мама, спросил я его. Дождавшись ответного нечленораздельного мычания и кивка головой, я жизнерадостно произнес:
– Продолжим! – и, увидев, как испуганно округлились его глаза, пообещал: – Свои таблетки можешь оставить себе.
Похоже, в обмен на них он готов был выложить все. И выложил… Оказалось, затеял эту войну некий клан, заинтересованный в получении тяжелых и редкоземельных металлов для своих целей мимо общеимперской системы поставок. До одури простая схема. Как бы естественным путем одно государство захватывает ресурсы другого. Дикари, сударь… Торговый форпост получает дулю в нафталине, а мы в это время качаем металлы налево.
Все было замечательно, пока в эту драчку не ворвался я, уничтожив для начала командующего гатрийскими наемниками, которому клан гарантировал полную безопасность. Соответственно, несмотря на обещание утроенных гонораров, гатрийские наемники потихоньку линяли с планеты. Оставались лишь те, кому терять было совсем нечего.
Главный штаб экспедиционных войск готовил массовую воздушную операцию с целью уничтожить основные войсковые формирования, в число которых входила и моя дивизия.
Я не стал его огорчать, рассказывая, какой глубины окоп отроет мой солдат за то время, пока падает бомба. Вслух лишь предположил, что это будет непростой задачей.
– Скажи, – спросил я его. – Авиатехника к вам уже поступила?
– Не вся, – ответил он нехотя.
– Что за машины?
– Гатрийские, «Черный Посланник».
– Сколько?
– Десять машин.
– На такой широкий фронт? – не удержался я от сарказма. Он снисходительно посмотрел на меня.
– Это же «Черный Посланник»!!!
Да… Видимо, сильная машина.
– А пилоты?
– Пока еще нет.
Так, значит, начнут не завтра. Уже легче.
– На какое время назначена операция?
Он не хотел отвечать. Он хотел солгать, но я как бы невзначай вытащил ту самую коробочку с ампулами, которую забрал у бывшего палача. Конечно, это был блеф. Я не знал, как действуют вещества из этих ампул. Но ведь я мог начать эксперименты. Похоже, мой собеседник тоже догадался, кто из нас двоих будет подопытным кроликом. И все же солгал.
