– Ну да. Теперь представь себе нашего офицера. Красавец, грудь в орденах, огромная пенсия и гарантированное отсутствие генных болезней. Ведь недаром есть такая поговорка – «Здоров как гатриец», совсем недаром! Плюс наши парни и девчонки, как правило, прекрасно воспитаны и хорошо образованны. Да за парнями гоняются, чтобы хоть забеременеть от них! А за девчонками вообще очередь до звезд. Ну и нужны нам заговоры? Ты думаешь, в Империи этого не понимают? Не дурнее нас с тобой. Так что если где и случаются тайные истории, то корни их только в Святом Семействе.
– Каком-каком семействе? – не понял я.
– Ну в Императорской семье. Слышал я…
Чего там слышал донхо Логиран, я уже не узнал. Сидевшая рядом Кло, тоже отмытая от искусственной кожи и роскошно одетая, вдруг подхватилась и буквально силком потащила меня танцевать, провожаемая очень странным взглядом Логара.
Плясали мы нечто вроде рок-н-ролла на четыре четверти, так что выглядел я вполне пристойно. Потом, запыхавшиеся и разгоряченные, мы выскочили на балкон, и все утонуло в глазах Кло и ее жарком поцелуе. Мои руки уже скользнули ниже, но вдруг Кло со смехом вытянула руки, отстраняясь от объятий.
– Нет-нет, герой. Тебя сегодня ждет еще одно важное испытание.
Я вздохнул. Вот так всегда! На самом интересном месте…
– Что на этот раз? – с напускной деловитостью произнес я. – Кого спасать будем?
– Меня. – Несмотря на игривый тон, что-то в ее голосе заставило меня подобраться. – Ко мне подходил Старший Советник.
Я терпеливо ждал продолжения.
– Они хотят, чтобы ты Принял Семью перед путешествием к Главному Оракулу.
– Что это значит? – Голос мой был сух, будто на допросе.
– Ну они тебя усыновят, а потом…
– Что, подвесят за ноги?
– Ну нет. – Она немного зябко повела плечами. – Там, по обряду, ты должен… ну…
Я обозлился.
– Да что такого я там должен сделать? Убить беременную женщину? Или изнасиловать ребенка?
– Почему ты так странно говоришь? – испуганно отодвинулась Кло.
– Потому что этого я не сделаю ни при каких обстоятельствах.
– Успокойся, ничего такого тебе и не потребуется. Нужно будет просто оставить свое семя в избранной семьей женщине.
– И ради этого ты… – Я задохнулся, не находя выражений. – Ну, Кло! У меня нет слов. Конечно, я бы с огромным удовольствием предпочел, чтобы только ты была со мною рядом. Но моя мораль не настолько сложна, чтобы запрещать такие шалости.
– А откуда я знаю, какова она, твоя мораль! – Она почти кричала, а я мучительно думал, как ее успокоить. – Ты вообще свалился из ниоткуда. Может, там, где твой дом, после такого предложения вообще принято совершать ритуальное самоубийство. А я не хочу тебя потерять, не хочу, не хочу!
Я сгреб ее в охапку и, ласково прижимая к себе, тихонечко прошептал на ушко:
– Кло, ты самая красивая, самая желанная и обворожительная девочка на всем белом свете. И единственная, кого я хотел бы видеть рядом с собой на все оставшееся мне годы. – И уже легко отстранив от себя и заглядывая в бездонные глаза: – Но морали как таковой у меня нет совсем. Ты можешь предложить мне любое дело, сколь бы дико и глупо оно ни звучало, и если мне оно не подойдет, я просто откажусь. Без последствий и выводов. Ясно?
Она покаянно кивнула и смахнула слезинку.
– Угу.
Красивый обряд Принятия Семьи был долгим и казался бесконечным. Потом на роскошном ложе меня почти изнасиловала молодая девушка, к счастью, красивая, как все гатрийки, и вполне умелая. В результате к Великому Оракулу я пошел не просто полноправным членом семьи Лиордан, а приемным сыном главы семьи Реем ден Лиорданом. Такова была вира, назначенная мне семьей Лиордан за убийство сына правителя.
Оракул располагался в пустынной местности в высоком, лаково блестящем черными боками и похожем на столб здании, упирающемся в облака. Вокруг стояли еще несколько похожих колонн, и к каждой тянулась длинная, до горизонта цепочка паломников в ритуальных синих балахонах. Добирался я в автоматическом глайдере, похожем на крохотный самолетик. Пропетляв между красноватыми барханами, он, подчиняясь своей программе, клюнул блестящим носом и притих у подножия одной из башен. Не торопясь, я выбрался наружу и прошелся вокруг. Ничего не происходило. Тишина, нарушаемая лишь пением ветра и едва слышным шелестом песка, и я в дурацком балахоне посреди пустыни, как три тополя на Плющихе. Не зная, что делать, я от тоски пнул крошечный холмик наметенного к стенке башни песка, и мгновенно все потемнело.
Исчез песок и паломники. Исчезло даже солнце, освещавшее землю с бескрайнего синего неба. Только что я стоял у самого подножия башни, как неведомая сила вознесла меня на самый верх. Одежда, в которую я был одет, неким странным образом превратилась в мундир темно-синего цвета с незнакомыми мне знаками различия. А на вершине башни царил праздник. Горели яркие огни, висели гирлянды и веселилась разодетая в яркие шелка публика. Я посмотрел вниз, но за тонкими леерами ограждения далеко внизу вместо пустыни бушевал штормовой океан. В поле зрения были еще несколько башен, и сквозь бурю были видны огни на них. Но несмотря на дождь и шторм, на вершине башни было тихо, а главное, сухо. Играла негромкая музыка, гуляли празднично одетые пары, а прямо у моих ног плескался обширный, но неглубокий фонтан. Я нагнулся и зачерпнул его воду рукой. Она показалась мне очень легкой, эта вода. Я подумал несколько секунд, а потом, сбросив ботинки и закатав штаны, ступил в прохладную воду.
Усталость и боль всех прожитых лет вымывало прозрачной небесной водой начисто. Я бездумно брел по воде, приближаясь к противоположному бортику фонтана, когда заметил, что кто-то стоявший предо мной переглянулся с тем, кто остался за моей спиной. И не успел я подумать, как моя обувь волшебным образом вновь возникла предо мной. Совсем неназойливо, но очень доброжелательно в этом странном мире меня опекали. Как и в любом сне, в этом я тоже полностью себя контролировал. Я мог пойти направо, мог пойти налево, но почему-то шалить вовсе не хотелось. Хотелось просто тихо побыть здесь. Я обулся и сделал шаг в сторону, когда из полутьмы меня окликнул негромкий певучий голос. Приглядевшись, я рассмотрел небольшой экипаж несколько странного вида. Нечто вроде кареты, но не классического дизайна. А если точнее, то совершенно невероятно-футуристического. Из окна, полускрытая тяжелыми малиновыми занавесками, виднелась женская рука. Рука сделала приглашающий жест, и дверца съехала в сторону.
В карете было тихо и совсем темно.
– Ты не боишься меня, мальчик? – Голос был тише шелеста опадающей листвы и легче ветра.
– Ты имеешь в виду это липкое противное чувство, когда во рту пересыхает, а тело будто скованно параличом? – спокойно ответил я, с удовольствием вслушиваясь в переливы голоса.
– Да. Ты очень правдиво описал симптомы.
