Париж меня не порадовал. Грязь, толпы афроазиатских босяков и полное отсутствие того духа, что всегда отличал Париж от других городов. Маленьким Лир-Джет перелетел через Английский канал и был неприятно удивлен похожей ситуацией в Лондоне. Сопоставив с увиденным в Москве, понял, что глобализация, о которой так долго и нудно предостерегали антиглобалисты, совершилась и, похоже, бесповоротно. Но поездка не была бесцельной.
Везде, где мог, я покупал антиквариат и книги, а зайдя в огромный лондонский музыкальный магазин, наконец понял, чего мне так не хватало во всех скитаниях по мирам. И скупил почти все, что было на полках. Конечно, очень многое будет потом безжалостно выброшено в утилизатор, но того, что останется, мне тоже хватит. Побывал на Венецианском карнавале и полюбовался цветением сакуры в Киото.
Понемногу мне надоела суета больших городов и захотелось тихого, спокойного отдыха. Все это я нашел по совету одного из моих бывших подчиненных в небольшой деревеньке на краю Архангельской области.
С компактным рюкзаком на плече сошел с пропыленного автобуса и, пользуясь целеуказанием, выданным словоохотливым водителем, пошел разыскивать дом тетки Агриппы.
Сордианка Тарда Корсана, в миру тетка Агриппа, занесенная неведомым ветром на Землю лет двести назад, жила то там, то тут, меняя раз в тридцать лет местожительство и по необходимости лицо.
На стук в покосившуюся калитку отозвался ленивым утробным рыком старый волкодав и молодой звонкий голос:
— Иду!
Из-за угла дома степенным шагом вышла немолодая, но все еще красивая женщина, в стареньком немарком платье и повязанном на манер банданы белоснежном платке. Мгновенная пауза, и хозяйка дома, судя по ауре — достаточно сильная колдунья, оглядела меня насмешливым взглядом и, молча кивнув, посторонилась, пропуская в дом.
Изнутри дом сиял чистотой и упоительно благоухал травными ароматами. Меня усадили на застеленную чистой салфеткой табуретку и долго и обстоятельно рассматривали, словно под микроскопом.
— А ты, мил человек, каких же будешь? Защита у тебя… отродясь такой не видела. Словно на войну со всем миром собрался.
Голос у колдуньи был совершенно не соответствующим внешности. Молодым и ярким, словно у восемнадцатилетней девушки. Вместо ответа я сбросил рюкзачок на выскобленный до белизны пол, сплел маленький портал и вытащил из него голубую ассорскую лилию. Без всякой задней мысли. Просто очень красивый и редкий цветок.
— Александр Владимирович просил поклон передать…
Вместо ответа Агриппа покраснела, побледнела, затем метнулась куда-то в недра дома и вернулась с толстенным томом «ин фолио». Быстро, но аккуратно пролистав пару десятков страниц, она быстро пробежала глазами текст, временами поглядывая на лилию.
— А еще одну найдешь?
Глаза ее при этом сверкнули такой сумасшедшей надеждой, что у меня не повернулся язык отказать.
— Тебе саму лилию или готовый эликсир? — уточнил я.
В ответ она просто выдохнула, так словно копила воздух все эти годы.
— Ясно.
Уже через секунду на столе материализовался темно-синий бутылек в шесть сангов
[15]
с маркировкой магазина Эйра Ттхасто. Насколько я помнил эктрактивные возможности ассорской лилии — это где-то из полутора-двух сотен соцветий.
Я и глазом моргнуть не успел, как колдунья подхватила подарки и исчезла в глубине дома.
— Подожди меня.
— Не больше одной капли! — крикнул я вслед удаляющимся шагам.
Со двора донеслось недовольное ржание, недовольный окрик Агриппы, потом быстро удалившийся конский топот, и все стихло.
За то время, пока тетка Агриппа отсутствовала, я уже успел полистать раритетный трехкилограммовый «Краткий справочник лечебных трав человеческого ареала», пообщаться с Полканом и осмотреть все немудреное хозяйство сордианки.
Вернулась колдунья счастливая и явно помолодевшая. Собирая на стол, рассказала между делом занятную историю.
Где-то с полгода назад начали пропадать люди. Причем все в одном районе. Естественно, история обросла слухами, и местное население стало эти места обходить десятой дорогой. Но детям молва не указ, и они к болоту шастать не перестали.
Девочка двенадцати лет, гуляя на краю болота, полезла за красивым цветком и укололась о шип. Добраться до цветка так и не смогла, а вернувшись домой, заболела и слегла. То, что у нее нет нужных препаратов, Агриппа поняла сразу. Девчонка медленно угасала, несмотря на фантастический по земным меркам резерв организма и все умение колдуньи.
— Понимаешь… — Агриппа поставила на стол горячий чугунок с картошкой и посмотрела мне прямо в глаза. — По всем симптомам кертанский колючник. Но, во-первых, эти кусты не растут на болотах, а во-вторых, откуда здесь взяться колючнику. Это же черт знает откуда…
— А чем знаменит этот колючник, кроме яда?
Агриппа усмехнулась.
— Он знаменит тем, что обеспечивает необходимую микробиологическую среду для обитания грайки — растения, из которого добывают «серебряный туман». Сильнейший наркотик.
«Ай да Саня! Ай да сукин сын!» — молча восхитился я. Вот так легко подсунуть залетного полуваряга для разбирательства с тем, что не входит в юрисдикцию управления и явно не по зубам местным спецслужбам… По роду службы он контролировал переселенцев из других миров и вообще ведал делами инопланетной эмиграции на территории России.
— Я пробовала поискать сама, но тут такие места, что без вертолета не доберешься.
Не вставая с места, я подхватил рюкзак и, отщелкнув зажим, опустил руку в его чрево. Не с первой попытки нащупал трубу спутникового телефона и быстро набрал контактный номер.
Ответил мужчина:
— Здесь Каскад.
— Каскад, соедини с Лиллит.
Через секунду в трубке негромко щелкнуло, и жизнерадостный женский голос сообщил, что Лиллит слушает.
— Лиллит, соедини с Пастухом.
— Кто спрашивает?
— Змей.
— Соединяю…
— Здравствуй, Саша. — Я был само радушие.
— И вам не болеть, — хохотнуло в ответ.
— Спокойный отдых, говоришь? Уникальная рыбалка? Ты забыл добавить про охоту…
— А что я, по-твоему, должен был сказать: «Выручай, мил-друг, не в службу, а в дружбу»?
— Да.
Он вздохнул.
— Не могу я легенду управления как простого оперативника засылать незнамо куда. Догадываюсь, что дело там нечисто…
— Чисто-нечисто. Сказать обязан, — отрезал я. — Мало я тебя, видать, гонял в свое время.
Ответом мне был протяжный Сашкин вздох.
