— Я смотрю, вы хорошо приготовились к возможным неожиданностям. Ваши огненные игры сильно испортили мне настроение.
— Это было только начало, — усмехнулся в ответ Вадим, специально влезая в разговор раньше Свей– на. Ему нужно было вывести противника из равновесия.
— Это кто? — спросил Олаф, поворачиваясь к Свейну.
— Мой книгочей, — коротко пояснил ярл.
—– И ты позволяешь рабу влезать в твой разговор?
— А кто сказал, что он раб? — усмехнулся в свою очередь Свейн. — Здесь нет рабов. Только рабыни и несколько слуг.
— Вот как? Значит, за тебя сражаются даже чужеземцы?
— А какая разница, откуда человек, если он хороший воин и верен своему слову? — спросил Свейн.
Такого ответа Олаф явно не ожидал. Помолчав, он медленно огладил бороду и задумчиво продолжил:
— Ладно. Это твой книгочей, тебе и решать, что с ним делать. А нам пришло время решить, как жить дальше. Тебе и мне.
— А чего тут решать. В Нордхейме места всем хватит. Ты живёшь в своей бухте, мы здесь. И никто никому не мешает, — снова влез Вадим.
Свейн поддержал его коротким кивком головы. «Заметив движение ярла, Рыжий всем телом развернулся к нему и, делая вид, что не замечает Вадима, продолжил:
— Ты оскорбил меня, Свейн Акулий зуб. Но сейчас я готов забыть ту историю и заключить с тобой мир. Не стану врать, что это навсегда, но сейчас мне не нужна эта война. Придёт время, и мы сойдёмся. Но не сейчас.
— А с чего вдруг не сейчас? — снова влез Вадим. — Что мешает?
— Ты мне надоел, раб! Я разговариваю с твоим яр– лом, а не с тобой. Придержи язык, пока я не приказал вырезать его тебе, — зарычал Олаф.
Именно этого Вадим и добивался. Взмыв с места, он одним движением отбросил плащ, и громко, так, чтобы его слышали воины обеих сторон, ответил:
— Ты уже второй раз осмеливаешься называть меня рабом, Олаф Рыжий. Мне плевать, кто ты. Ярл, конунг или простой воин. С тобой говорит Валдин Книгочей, и если ты не в состоянии запомнить это, то мне жаль воинов, которые идут за таким глупцом.
Разом переменившись в лице, Олаф начал медленно подниматься. Вадим добился того, чего хотел. Теперь этот варвар, забыв о своих прежних планах, мечтал только о том, чтобы вцепиться в горло противнику, и противником этим был он, Вадим.
— Хочешь сойтись со мной в поединке чести? — продолжал орать Вадим, отступая в сторону, на утоптанную площадку.
Неожиданно Рыжий словно опомнился и, взяв себя в руки, ответил, медленно усаживаясь обратно:
— Нет. Поединок мне не нужен. Я звал Свейна не за этим.
— Тогда зачем? — спросил Вадим, забирая свой плащ у Рольфа.
— Мне нужна та штука, что так сильно взрывается и так яростно горит. Где ты достал её? — повернулся он к Свейну.
— Это всё он, — коротко ответил ярл, ткнув пальцем в Вадима. — Нашёл, купил, сделал. Я только выдал золото.
— Разве не ты решаешь, что нужно твоему клану, а что нет? — с сомнением спросил Олаф.
— Я. Но зачем кормить книгочея, если он не думает, как усилить клан? Так что я разделил эти заботы. Он торгует, придумывает и делает, а я смотрю, слушаю и, если мне нравится, даю деньги на задуманное.
— Так значит, ты богат? Если да, то почему не хочешь уплатить назначенную виру и жить как все? — спросил Олаф, в глазах которого сверкнул алчный огонёк.
— Как все, это как те ярлы, что с трудом переживают зиму? — не удержался от шпильки Вадим.
— Как все, это не прячась от меня, — сквозь зубы процедил Рыжий.
— А с чего ты взял, что я прячусь? — очень убедительно удивился Свейн. — Мне нет нужды прятаться. И потом, захоти я скрываться, разве позволил бы пареньку уходить к матери? Я же знал, что ты за ним пойдёшь.
Не ожидавший такого ответа Олаф только недоуменно заморгал, не понимая, что происходит. Вот теперь в дело пора было вступать Вадиму. Притворно зевнув, он повернулся к Свейну и с усмешкой сказал:
— Ярл, может нам домой вернуться? Этот Рыжий, по-моему, и сам не знает, чего от нас хочет.
— Я знаю, чего хочу, — огрызнулся Олаф. — Сейчас мне нужно, чтобы вы сидели в своём фьорде и не высовывались. Торгуйте на юге, воруйте, делайте что хотите, но здесь я не хочу больше слышать о вас.
— А чем ты убедишь нас, что завтра снова не нападёшь? — спросил Свейн.
— У вас есть то, чего нет у меня. Это и есть главное убеждение. Я не собираюсь терять воинов просто так. Прикажи принести вина. Мы заключим договор до следующей зимы. Вы не входите в мои земли, а я не трогаю вас.
— А что будет дальше? — задумчиво спросил Свейн, не трогаясь с места.
— Это одному Тору известно. Но сейчас я хочу избежать удара в спину.
— Что ж. До следующей зимы — срок вполне подходящий, — кивнул Свейн и, повернувшись к воинам, стоявшим у тропы, сказал: — Прикажите там девкам принести вина.
Немного погодя у костра появилась Налунга, несшая на плече внушительный мех с вином. Радостно улыбнувшись, Рыжий сделал своим слугам знак, и те быстро поднесли к костру кожаный мешок. Развязав горловину, Олаф запустил в мешок обе руки и, достав из него пару роскошных кубков, проговорил:
— Десять таких кубков мне подарил один король бриттов. Я пью из них только в особых случаях. Таких, как этот. Давай скрепим наш договор твоим вином из моих кубков. И я оставлю один из кубков тебе, в знак того, что наш договор состоялся.
— Если хочешь узнать, что так сильно горит, тебе придётся пить не только со мной, но и с моим книгочеем, — усмехнулся в ответ Свейн.
Мрачно скривившись, Олаф достал из мешка ещё два кубка и, молча вручив их Вадиму и Юргену, проворчал:
— Дорогой подарок, но мои дела мне дороже.
Налунга аккуратно разлила вино по кубкам, и
воины уже приготовились скрепить договор вином, когда девушка вдруг, отложив мех, выхватила у Вадима кубок и, глотнув из него, с поклоном вернула обратно.
— Это ещё что такое? — опешил Рыжий, быстро поднимаясь на ноги.
Его реакция насторожила Вадима. Бросив взгляд на кубок у себя в руке, он задумчиво посмотрел на своего ярла и, отставив кубок в сторону, громко сказал:
— Погодите пить, друзья. Тут что-то не так.
— Что тут может быть не так? — чуть не взвыл Олаф, демонстративно выпивая вино из своего кубка.
Подняв оставленный Налунгой мех, Вадим выдернул пробку и, глотнув прямо из горлышка, ответил:
— В этом вине я уверен. Но я не уверен в кубках, которые ты привёз.
Шагнувшие было к ним воины Рыжего в нерешительности замерли, сосредоточенно прислушиваясь к разговору. Обвинение было слишком серьёзным, чтобы оставить его без внимания. Понимая, что должен как– то подтвердить свои догадки, Вадим поднял кубок, из которого отпила Налунга и, протянув его Рыжему, добавил:
