ЦПУ тоже был крохотным и очень тесным – входишь, согнувшись, подныриваешь под нависающую панель, усаживаешься на маленький откидной стульчик – чуть побольше сиденья на велосипеде.
– Осваивайся! – крикнул Рыжий с места командира. – Там пульт бортинженера, разбирайся пока…
– Ага… Слышишь, давно хотел в-в… тебя спросить…
– Спрашивайте – отвечаем!
– А фамилия у тебя есть?
– Была! Ершовым звали. А сюда попал и откликаться перестал. Перекрестили!
Командир то наклонялся почти до полу, оживляя какие-то системы, то вытягивался вверх, доставая консоли на низком потолке, то шарил по пульту, клацая клавишами и беззвучно касаясь сенсоров.
– Приготовиться к погружению!
Тимофей лихорадочно, почти в панике, обшарил взглядом свой пульт и выдал:
– К погружению готов.
– Расстыковка! – весело сказал Ершов. – Курс – на помойку!
Большое Мусорное Пятно было самой просторной свалкой планеты Земля. Оно располагалось на севере Тихого океана и занимало площадь, равную территории Австралии. Десятки лет подряд течения и ветра сносили сюда полиэтиленовые пакеты, полихлорвиниловые бутылки, полистироловые сосудики, полиуретановые коробочки – все, что не могло утонуть. Солнце и вода были бессильны перед пластмассой, и та потихоньку превращала океан в выгребную яму. Отходы сгущались, сбивались так плотно, что возникало подобие колышущейся тверди – тюленя она не выдерживала, разлезалась, а вот птицы и гнезда вили, и птенцов выкармливали. И частенько гибли, проглатывая съедобный огрызок вместе с нерастворимой пленкой.
Самый северный выступ Большого Мусорного Пятна почти заползал в Берингово море, им-то и решили заняться китопасы с «Летящей Эн».
– Ну и насвинячили предки! – жизнерадостно воскликнул Рыжий. – Какой чушатник развели!
– А потомкам выгребай… – поддакнул Браун.
– Так я что и говорю! – воодушевился командир. – Айда на мостик, подышим свежим воздухом…
Самоходка всплыла и пошла надводным ходом, расталкивая круглым носом замусоренные воды. Волна прокатывалась по палубе и разваливалась надвое, наталкиваясь на гребень рубки с торчавшими в стороны рулями глубины.
На мостике было мокро, зато все хорошо видно. Стоял штиль, но подводная баржа шла на скорости сорок узлов
[28]
, и лица обвевало ветерком. Вони в воздухе не чувствовалось, но понять, что они угодили в пределы Большого Мусорного Пятна, было нетрудно – груды полупрозрачного пластика плавали, сплошь покрывая океан. Было очень похоже на тающие куски льда, такие же малозаметные. Но, увы, полимеры не таяли. Вода рябила там, где пластмассового мусора набиралось столько, что он всплывал безобразной, мутно просвечивающей «кочкой». Чем дальше пробиралась самоходка-СПБ, тем чаще попадались «кочки», то и дело сбиваясь в островки, в подобия мерзкой шуги из не прожаренных кусков сала, и вот впереди открылась зыбкая равнина – с дышащими котловинами, с шаткими холмами метров пяти высотой, с валами и плоскими поднятиями. До самого горизонта простиралась эта невероятная, чудовищная помойка, отсвечивая пластиком, выгоревшим добела, сверкая, как выпавший снег, отливая сизым и серым в затененных местах.
– Тысячи тонн дерьма… – пробормотал Шурик. С левого борта завиднелась баржа-«однойка», и Рыжий заорал: – Приветствую вас в отхожем месте!
– И тебя с великим почином! – провопили в ответ.
Рыжий склонился над пультом, вынесенным на мостик. Захрипел селектор, донося голос Боровица:
– Строимся рядком. Сейчас подойдут соседи с «Симушира»… Толпой двинем грядки поливать. И чтоб клапаны проверили! Слышь, Рыжий? Тебя это тоже касается!
– Чего их проверять… – проворчал Шурик, предусмотрительно выключив звукоприемник. – Ладно, амиго, пройдись вдоль танков, глянь – везде там готовность или как…
– Сейчас я.
Младший смотритель ссыпался по трапу вниз и решительно двинулся узким коридором. На всех терминалах горели зеленые огоньки готовности, все шло штатно. А Тимофей поежился – за нетолстой стенкой бултыхались тонны и тонны нанороботов-диссемблеров, помещенных в опресненную воду. Молекулярные машинки-разборщики имели узкую специализацию – разлагать органику на атомы-составляющие. Нанороботы попадали, скажем, на мятую пластиковую бутылку и разбирали ее на углекислый газ, воду, азотистые соединения. А если они на кожу попадут? Тоже ведь органика! Не хотелось как-то разлагаться…
Когда Браун вернулся на мостик, то в пределах прямой видимости можно было насчитать с полдесятка самоходных подводных барж. Вверху стрекотал вертолет-наводчик, описывая ленивые круги, будто гриф-стервятник.
– Построились! – разнеслось по громкой связи, и баржи подработали боковыми турбинами, выравнивая строй. – Малым ходом! Экипажам покинуть палубы и мостики! Приготовиться!
– Вниз, – коротко бросил Александр Ершов.
Сихали привычным движением закрыл за собой люк и бросился в ЦПУ. Командир уже повключал все насосы, дождался подъема давления…
– Клапаны открыть! – рявкнул селектор.
– Пошла вода по трубам! – весело воскликнул Ершов, вжимая по две клавиши за раз.
На экране было хорошо видно, как с бортов соседних субмарин забили пенистые серые фонтаны. Они струились, перегибались в воздухе крутыми дугами и рушились на замусоренный простор. Потом все скрылось за брызгами.
Баржа задрожала и двинулась вперед, носом раздвигая плотные залежи пластика.
– Не туда смотришь, – сказал Рыжий, – глянь лучше на кормовой.
Браун отыскал нужный монитор. Действительно…
Баржи прокладывали себе путь в слое мусора пятиметровой толщины, и пробитые ими каналы чистой воды быстро затягивались бессмертным пластиком… Ага! А вот и смерть его пришла!
Колышущиеся валы отходов начинали дымиться, они исходили паром, пузырились и таяли на глазах – отекали, сочились водой. Крошки-нанороботы, по сравнению с которыми и микроб показался бы великаном, терзали пластик, разбирая его молекулы на «запчасти».
– Чистота – залог здоровья, – весомо сказал Рыжий.
– Порядок – прежде всего, – поддержал его бортинженер.
К вечеру удалось распылить большой объем наносистем, и Наташа показала с вертолета занятную картинку – огромный мусорный остров, похожий на разлапистую медузу, разрезался каналами и фиордами, разлезался на клочки, растворялся, превращаясь в громадное озеро чистой воды среди мусорных берегов. Ну, «берега» на потом – Большое Мусорное Пятно не сотрешь за одну «красную субботу»…
Сощурившись, Тимофей огляделся. С мостика было далеко видать – круг чистой воды. Хотя нет, вон что-то такое чернеет… Бочка? Или поплавок? Господи, какой еще поплавок! Наноботы все, что было, почикали… А если он из стекла?
