Далеко на западе, за синей каймой фиорда, горбился широкий усечённый конус горы Росса, почти до подножия укрытой белой мантией ледника.
Порт-о-Франс выглядел жалко — убогое скопище приземистых зданий и плоских куполов из серой гофрированной пластмассы. У причалов стояли плавучие базы «Кунашир» и «Нунивак» — океанцы зачастили к антарктам в гости. И в АЗО, и в ТОЗО уже всерьёз поговаривали об унии.
Над пакгаузами затемнелись, словно проявляясь, чечевички боевых капсул. Прыснули тормозными импульсами и сели. Стадион облюбовали вертолёты, а на пристань и каменистые берега выехали бронеходы. Время пошло.
— Звено Андреева следует к Порт-Бизе, — зазвучало в селекторе, — звено Ковальского — к Порт-Жанн-д'Арк!
— Есть!
— База, принято.
— Лунат! Твои заходят слева!
— Понял! Бур, тут местные из пулемёта шпарят, подскажи летунам!
Флаер-дископлан, описывавший круг над Порт-о-Франс, заложил вираж, снизился, ударил из биопарализатора, куда ему подсказали, и взмыл.
— Порядок! Змей, чистишь этот дом, я двором займусь.
— Лунат! Слева! Огонь!
— Вот зар-раза… Лёха! Обойди красный блокгауз с тыла. На втором снайпер засел. Снимешь!
— Есть! Заяц, за мной…
— Бур! Снайпер готов. Тут девки, куда их?
— Оставь! Хватай мужиков. Всех подряд! Потом уже отфильтруем…
— Понял!
— База! База! Срочно подкрепление! Наши парни нарвались на океанцев — те засели в салунах, а сейчас прут на нас! Группа Вакутагина уничтожена огнём противника!
— Группы Риккобоно и Ефимова!
— Выдвигаемся! Присматривайте за плавбазами, океанцы — народ бешеный…
— Бур! Нам «Даго» попался. Ну, тот, из Палермо!
— Волоки на «вертушку».
— Сектор «Север» чист!
— Сектор «Восток» чист!
— Яхту в порту смотрели?
— Там парочка отсыпалась после пьянки. Загрузили уже!
— Лунат! Заяц! Кобра! Прочесать улицы к западу.
— Звено Иловайского следует к Ла-Монжуа, звено Четвёркина — к Порт-Кристмас…
— База, принято.
— Сектор «Запад» чист!
— Эй, кто на связи? Бронеход подбит. Есть раненые.
— Вы где?
— На севере! Тут скалы и лагерь геологов. Лазеры проходческие…
— Вас понял. Третьему и пятому — подавить сопротивление!
Два флаера качнулись и пронеслись к северной возвышенности. И уже не голубые лучи парализаторов прошипели, а оранжевые струи высокотемпературной плазмы обрушились на скалы, с грохотом и воем корчуя лазерные «пушки».
— Сектор «Юг» чист!
— Свободным вертолётам подобрать капсулы!
— Морпехи — по машинам!
— Бронеходчикам собраться у залива!
И тут самому авианосцу пришлось вступить в бой — с плавбаз по соседству открыли огонь из лучевиков и мощных двухпотоковых бластеров. На глазах у потрясённого Привалова сразу целое звено флаеров, стоявших на палубе, вспухло клубами дыма и пламени, а потом ампулы с зарядами перегретой плазмы ударили по боевой рубке.
Капитан-командор отшатнулся. Он прекрасно помнил, что под внешней бронёй проложено два слоя мезовещества, могущих отразить и плазму, и лучи лазеров, но то дикое неистовство, в какое впали океанцы, их первобытная жестокая ярость потрясли его. Привалов вдруг понял, что предстоящая «миротворческая миссия» уже перерастает в войну, и лёгкой победы не будет.
Флаеры заходили в атаку, кромсая палубы «Кунашира» и «Нунивака» выхлопами плазменных пушек, перелопачивая металлопласт и мыслящую органику, но и жестокие картинки разгрома не вернули капитан-командору былой уверенности.
«Ингерманланд» опустил трапы. Бронеходы двумя колоннами спустились по камням в воду и поплыли к кораблю-матке, баламутя стальной блеск залива. Сверкая лопастями, прошли, не спеша, вертолёты, зависли над своими квадратами на посадочной палубе и одновременно сели.
— Малый назад! — скомандовал Привалов. — Отзывайте флаеры!
Дископланы, кружившиеся над Порт-о-Франс, как пчелы над разорённым ульем, вернулись на палубу последними.
— Сколько? — спросил Привалов, следя, как авианосец медленно выходит в океан.
— Четырнадцать минут тридцать секунд! — гордо доложил вахтенный.
— Уложились… — сказал Привалов тусклым голосом.
13 декабря, 3 часа 40 минут.
Боевая станция «Сульдэ».
Была ночь, а провисшие тучи лишь добавляли темени. Аэродром, как авианосец в ночном море, выделялся заливами света, строчками фонарей вдоль взлётно-посадочной полосы и лучами прожекторов на решётчатых мачтах. Лучи проявляли во мраке белые фюзеляжи гражданских турболётов и серые туши военных транспортников. Сразу три прожектора скрестили потоки света на широком и плоском «Аэробусе». Сверху если глядеть, то самолёт виделся закруглённым ромбом с консолями несерьезных крылышек.
С двух сторон у «Аэробуса» были откинуты сходни-аппарели, по ним медленно, развернув спаренные пушки назад, въезжали штурмовые танки «Скорпион», выпуск которых «Уралмаш» прекратил ещё лет сорок назад. Вокруг суетились техники, они бегали по мокрому бетону, махали руками под ребристыми сводами грузового отсека.
Ещё один «Скорпион» мокнул, дожидаясь своей очереди. Моросило, и дождинки серебристыми иголочками сеялись в жёлтом свете фонаря.
Техники забегали ещё пуще, закрутили светящимися жезлами. Танк стронулся с места, примерился и осторожно въехал на аппарель. Из люка на громадной башне выглянул танкист в куртке с капюшоном и тоже замахал руками. Техники ему ответили, изображая команду по художественной гимнастике…
…Проворчав: «И где они только достают это ломьё?..» — форт-капитан Саахов оторвался от стереотелескопа и спросил Горнера через плечо:
— Что передаёт ММКР? Есть что новое?
— Так точно! — вытянулся форт-лейтенант. — Со Спу-17 только что передали в экстренном импульсе: «Аэробус» и сама авиакомпания «Юниверсал экспортс» — собственность ТОЗО. Постоянно нарушают закон о военной технике. «Скорпионы» переправляются в АЗО.
Саахов покивал.
— Сбивать будем на следующем витке, — спокойно сказал он. — Как раз над Южной Атлантикой. Отследите время вылета и направление полёта…
— Господин форт-капитан! — крикнул дежурный, отрываясь от монитора. — Взлетают!
— Ага! — довольно сказал Саахов. — Так. Третьему и пятому посту УАС
[54]
— полная боевая готовность!
