— «Двойка» слушает, — отозвался Харин.
— «Трояк» на связи, — выразился Белый.
— Двигаем на запад «пирамидой» — Шурик обследует берег на глубине до тридцати метров, Илья — между тридцатью и шестидесятью, я — от шестидесяти и ниже. Как поняли?
— Понятно.
— Поняли, поняли!
— Тогда начали.
Метров до тридцати в глубину на скалы и камни цеплялись мощные хлысты ламинарии, они извивались и колыхались, как будто бы сами по себе. До сорока добирались ровные, как восковые свечи, асцидии в три-четыре метра ростом — эти стояли недвижимо, как странный неземной лес.
«Орка-1» опустилась на семьдесят пять метров вглубь и двинулась малым ходом на запад, описывая синусоиду, — подлодка то погружалась, то всплывала, захватывая в круги света скалистый ступенчатый склон. Сихали глянул в верхний прозрачный колпак — в толще воды плыло светлое пятно — подлодка Тугарина-Змея. Ещё выше испускала слабое сияние «Орка-3».
Мимо, из глубины, всплыла огромная медуза, центнера полтора весом. Здорово смахивавшая на груду тонкого разноцветного белья, она томно помахивала шестиметровыми щупальцами.
— Никогда не заглядывал под лёд, — сказал Кермас зачарованно, — а тут как в зазеркалье…
— Я и сам здесь второй раз в жизни, — признался Сихали. — Пастор, вы должны быть в курсе… Какие субмарины приходили сюда из Третьего рейха?
— О, их было много! — с готовностью откликнулся Помаутук. — В «Конвой фюрера» входили лодки разных серий. Больше всего было из ІX-й — океанские подлодки, и XIV-й — подводные танкеры. Грузы перевозились на подводных транспортах Unterwasserboot-Frachtschifr, попросту UF. Эти были самыми большими. Две подлодки из «Конвоя» — U-530, под командованием Отто Верхмута, и U-977, где капитаном был Хайнц Шеффер, сначала высадили своих высокопоставленных пассажиров в Вальхалле, а потом сделали переход в Аргентину и там, в Мар-дель-Плате, сдались властям. Это случилось в июле сорок пятого, а почему они так поступили — бог весть…
— Может, не хотели остаток жизни провести в подземельях? — предположил Кермас.
— Возможно. Тимофей, а для чего вам подробности о подводном флоте Гитлера?
— Я подумал, что не все субмарины Адольфа уцелели. Вдруг да наткнёмся на обломки этого самого… «Унтервассербоот-Фрахтшифра»? Сразу станет ясно — вход где-то рядом!
— Да, это был бы чёткий знак… — согласился Джунакуаат.
— Пастор, — поинтересовался Кермас, — а для чего те подробности вам?
Помаутук пристально посмотрел на «генерала» и облизнулся.
— Тайна! — выговорил он. — Вот что меня влекло всегда. Великая, мрачная тайна того времени! Вроде бы сороковые годы двадцатого века и не скрыты за завесой тысячелетий, а вот поди ж ты… Мы так мало знаем о тёмных делах того отрезка лет, что просто оторопь берёт. Ведь посмотрите только — гитлеровцы с сорокового года, последовательно и упорно, строили здесь базу. Тем же летом в Коварах — это на юго-западе Польши — был создан секретный учебный центр вермахта, готовивший элитные части для Новой Швабии. Начиная с сорок второго, тысячи эсэсовцев и просто «истинных арийцев» тайно переправились сюда. И никто об этом ни словом, ни полсловом!
— Свидетелей тогда не оставляли, — сказал Сихали, медленно вращая штурвальчик.
— Совершенно верно, — кивнул пастор. — Я узнавал обо всём из архивов Ватикана, из переписки чинов СС, сбежавших в Парагвай и Боливию, дёргал за ниточки, почти незаметные, выискивал информацию в описках…
Неожиданно из синеватой полутьмы наплыла огромная тёмная масса. Субмарину качнуло волной, а в следующий момент страшный лобовой удар в борт сотряс «Орку», опрокидывая её на бок. Кермаса припечатало к переборке, пастор и вовсе приложился грудью о пульт. Один Тимофей усидел на месте, пристёгнутый широким эластичным ремнём.
— Что это? — просипел Помаутук, вытирая кровь с разбитой губы.
— Кашалот! — Выдавил Сихали, справляясь с подлодкой. — Зараза…
Огромный кит развернулся, попадая в свет прожекторов, демонстрируя гигантское, уродливое тело, которое китопасы не зря прозывали «черносливом», — угольно-сажного цвета с бурыми подпалинами, кожа кашалота собиралась в редкие морщины-складки. Тупая, словно обрубленная морда напоминала чёрный мрамор — она вся была испещрена белыми шрамами, оставленными присосками и клювами кальмаров.
Physeter
[130]
распахнул пасть — попросту откинул узкую нижнюю челюсть, усыпанную коническими зубами, и снова попёр в атаку.
— Куда лезешь, скотина тупорылая? Держитесь! — Тимофей резко развернул «Орку» кормой к зубатому хулигану и до упора отжал рукоятку скорости. Струя кипятка из турбин угодила кашалоту в глотку, кит от неожиданности испражнился и, мощно работая хвостом, пошёл вверх.
— Засранец… — проговорил Сихали, поглядывая через колпак вслед кашалоту.
— Генрук, — сказал Кермас, вытягивая шею, — а вон там… Видите? Под скалой? Это что?
Тимофей навёл бортовой прожектор «под скалу» и осветил ржавую ферму, обросшую лохматой порослью.
— Похоже на стрелу крана, — пригляделся Браун. — Да! Вон и трос выглядывает. Уронили лет сто назад…
— А не сто пятьдесят?
— Не похоже…
Селектор замигал и заговорил голосом Белого:
— Алё! Тут айсберг торчит, почти впритык к барьеру. Там щель метров пять-шесть, не больше. Протиснемся?
— Тискайся. Только, если «горушка» задумает опрокинуться, «Орочку» твою в блин раскатает. В блин с начинкой. С мясом.
— Прорвёмся!
— Змей, как у тебя?
— Нормалёк.
Сихали кивнул, как будто Илья его видел, и маленько добавил лодке ходу. Впереди, отсвечивая густо-синим и фиолетовым, расплывался айсберг. Ледяная гора уходила вглубь, растворяясь в темноте, и оставляла неширокий проход между собственными обрывами и отвесом скалистого берега.
Субмарина осторожно заскользила в опасной теснине.
— А что? — спросил Кермас. — И вправду раздавить может?
— А ты думал! — хмыкнул Тимофей. — Хрусть! Чпок! И на дно…
Благополучно обогнув необъятный айсберг, «Орка» заскользила дальше, шаря в потёмках лучами прожекторов.
2 января, 9 часов 45 минут.
Десять часов длился глубокий поиск. Чего только не находили «субмарин-мастера» на уступах подводных скал — и пустые бочки из-под солярки, похожие на цилиндрические кружева, и полные бочки нечистот из гальюнов, гусеницы и остовы вездеходов, якорь с цепью, хвостовое оперение самолёта «Ли-2» и даже бутыль с глицерином, полную и совершенно целую. Но никаких признаков базы 211 не попадалось на глаза.
Экипажи субмарин не стали возвращаться на базу. Дабы не терять времени зря, океанцы с антарктами переночевали прямо на борту — было тепло, но жёстко. Встали часа в четыре, подкрепились горячим какао, глотнули спораминчику и — по местам посадочного расписания.
