– А ты говорила, что вернешься нищей… – ласково попенял Гефестай своей Давашфари.
– Еще надо суметь вернуться… – вздохнула дочь ябгу.
И Ван осторожно вытащил один из рулончиков шелка и прочитал надпись на бирке:
– «Кусок гладкой ткани, из владений Жэньчен уезда Каньфу, ширина два чи и два цуня, вес двадцать пять лян, цена шестьсот восемнадцать монет
[57]
». Хороший шелк!
– А то! – гордо хмыкнул Эдик.
Лобанов выбрался из трюма на палубу и осмотрелся. Кругом блестело и переливалось на солнце море. Джонка шла мимо берегов острова Хайнань, огибая его с востока.
Впрочем, близость этого последнего оплота империи Хань не вызывала у принципа особого беспокойства. Чаще он смотрел на север – там, у самого небоската, темнело маленькое пятнышко. Таким виделся лоу-чуань, кинувшийся за ними в погоню.
Сергий мог лишь догадываться, почему Ород решился на это. Ведь тот уже вырвался из грязи в нани!
Зачем же ввязываться в авантюру, для чего удаляться от императорского двора? Что, Ород стал вдруг жутко принципиальным типом и не может соврать Сыну Неба, как он разгромил римлян, как примерно наказал убийц? Да и кто его будет проверять? Махнут рукой – и всё. До того ли императору? У Ань-ди под седалищем нежданно-негаданно оказалась вся Поднебесная, будет ли он расстраиваться из-за непойманных убийц, преподнесших ему такой подарок?
Неужто косоглазый парфянин действительно ненавидит Сергия Корнелия Роксолана? Да так, что готов все бросить, лишь бы испить сладкого вина мести? Ну, и дурак. Как был дураком, так им и остался. Хотя… Возможно, Ород просто погорячился. Увидал лоу-чуань, впечатлился его мощью – и решил по-быстрому догнать римлян и всех перевешать…
Одного не учел хитроумный парфянин – лоу-чуань, конечно, велик, вот только джонка маневренней и ходче. Идя в бакштаг, когда ветер дует в борт, «Чжэнь-дань» выдавала узлов тринадцать, если не больше. Тяжелому лоу-чуаню не догнать. Опять-таки, не всё тут просто.
Будь нынче зима, Сергию не пришлось бы тревожиться вовсе – стойкий муссон, задувавший с северо-востока, гнал бы и гнал корабль по волнам до самого Египта. Но сейчас лето на перепаде в осень, и ждать попутного ветра пришлось бы до декабря.
Приходилось приноравливаться – то западный ветер ловить, то восточный, то вообще паруса убирать, когда задувало с юга. Тогда всех свободных от вахты вежливо приглашали сесть на весла.
Весла тоже были «не как у людей». Весла-юло работали по принципу гребного винта или ласт – их широкие лопасти соединялись с веретенами, а те – с вальками. Конечно, большой скорости таким макаром не наберешь, но и на месте стоять не будешь.
Кормчий, а звали его Юй Цзи, быстро освоился и уже на второй день покрикивал на «важных господ». А те и не чванились: сказали им умерить парусность – умеряют, велели руль вправо заложить – закладывают. Не ропщут, не брюзжат, не хнычут. Чем не команда?
…Вечер подкрался незаметно. На темнеющем небе повисли облачка, растянутые жгутиками. И вдруг они вспыхнули, подпаленные уходящим солнцем; алыми, багрово-оранжевыми нитями расшили зеленоватое небо, переливаясь всеми оттенками кармина и пурпура. Море зеркально окрасилось цветами неба, зарябило золотом, впитывая затаенный жар. Коснувшись горизонта, светило побагровело, ужалось в овал, словно с натугой продавливая «воображаемую линию», и упала тьма.
Прошло время и наступила очередь Луны светить. Море сделалось гравюрным – черные тени мельтешили вперемежку с серебряными бликами. Закрапал дождик, в бледном отсвете озарилось заблудшее облачко, и в небе над джонкой заискрилась белая лунная радуга.
– Здорово! – выдохнула Тзана. – А я думала, их не бывает!
Сергий прищурился и различил разные цвета в провешенной дуге.
– Бывает… – протянул он. – Ты чего спать не ложишься?
– А ты?
– А мы с нашим кормчим по звездам двинем – он на руле, я на подхвате.
– Меня разбудишь только.
«Утром!» – подумал Лобанов, сказав вслух:
– Ладно…
Кормчий выбрал звезду и держал на нее. Луна скользила над морем, окрашивая небосклон в серо-синие тона. Голубые пенные валики тянулись рядом с ша-чуанем, прозрачными лессировками накладываясь друг на друга. Нежно мерцали воздушные пузырьки, а ночесветки под водою словно состязались с яркими звездами тропического неба. Маленькие рачки до того напоминали раскаленные угольки, что невольно оторопь брала – как же они не тухнут, в воде-то?!
К полуночи Сергий сменился, а Юй Цзи задремал у руля, доверив его ликторам. Изредка он просыпался, моргал сонно, отыскивая нужные звезды в небе, сверял курс и, успокоенный, снова погружался в сон.
К утру третьего дня за кормой остались почти пять сотен миль. Кормчий направлял ша-чуань строго на юг, куда указывал компас – намагниченная рыбка, плавающая на пробковой лодочке в круглой чаше.
Теперь на западе пролегли земли будущего Вьетнама, где пока что шло в рост государство Чампа, основанное индийскими колонистами.
Но как раз землю Сергий не видел: «Чжэнь-дань» старательно держался открытого моря. Кормчий правил туда, куда ходил не раз – к острову Ява, до которого было то ли десять дней пути, то ли все двадцать – это уж как повезет с ветрами и течениями. Юй Цзи дело знал туго – раз муссоны не дуют, надо спуститься ближе к экватору, чтобы паруса наполнил «вечный ветер» – пассат. А Ява как раз по пути – чего ж не зайти, не размяться?
Пока что Сергию сотоварищи везло – третье утро подряд Лобанов шарил глазами по северному горизонту и ощущал тихую радость – ничто не омрачало окоем, лоу-чуань пропал из виду.
На полпути к Яве неожиданно похолодало, и с рассвета джонка плыла в густом тумане. Кормчий немного занервничал, он то и дело застывал в неподвижности, напряженно прислушиваясь, но до ушей не доносилось ни единого звука – ни шума прибоя, ни скрипа и плеска встречного корабля.
Потом подул ветер и рассеял сырую пелену, распахивая голубой простор моря. У Сергия сперва упало настроение – он заметил паруса вдалеке, но тут же успокоился: к лоу-чуаню приближавшиеся кораблики не имели никакого касательства. Вытягиваясь в длину локтей на сорок-пятьдесят, кораблики были очень узкими. Чтобы не перевернуться, они опирались на поплавки-балансиры, удерживаемые за бортом на жердях-аутригерах.
– «Летучие проа»! – узнал обводы судов всезнающий Искандер. – Видишь, какие у них паруса?
На каждом из проа стояло по паре тонких мачт, вытянутых вверх буквами «V», между которыми натягивались треугольные паруса – вершиной вниз.
– И что только не плавает по морям, – пренебрежительно высказался Эдик. – Ох уж эти мне варвары…
