Неожиданно Давид различил новый звук, добавившийся к журчанию воды, растолканной корпусами катамарана, – бурление и сиплое харканье. В доски перед лицом Виштальского уперлось тонкое щупальце с присоской на конце. Давид даже испугаться толком не успел – руум мигом вырастил свой «длинный нож» и оттяпал извилистую конечность. Вода за спиной Виштальского вскипела, осьмирук захрюкал, а присоска так и осталась висеть на облупленном борту.
– Молодец, Шарик, – пробормотал галактист и двинулся дальше. Больше отвалившихся щитов не наблюдалось, и Давид малость успокоился.
Перелезть на корму возле самой пристройки было минутным делом. Виштальский прокрался к двери капитанской каюты и толкнул узкую створку. Бесполезно. Он потянул – успех был тот же. Помог Шарик – руум просунул в щель свой «инструмент» и перекусил засов.
Забыв поблагодарить, Давид скользнул за дверь. Постоял, привыкая к темноте и кислому запаху, наполняющему каюту, потом разглядел лежак его великославия и расслышал самого Буссе – комит храпел и громко чмокал губами.
– Буссе! – тихонько позвал Виштальский.
Граф всхрапнул и замычал, переворачиваясь на другой бок.
– Подъем! – скомандовал Давид.
Буссе вздрогнул, резко обернулся и сел, мгновенно вытягивая нож из-под подушки.
– Кто?!
– Это я, тот, кого ты зовешь колдуном. На корабле бунт!
– Что?! – взревел капитан.
– Чего ты орешь? – зашипел Давид. – Ути-Ло собрал команду носа и хочет перебить команду кормы, захватить катамаран и пиратствовать!
– Морских репьев ему в задницу! – прорычал Буссе и рванулся к двери.
Виштальский перехватил его и как следует приложил к переборке.
– Стоять! Хочешь на нож попасть?
– Ты кого мотанул? – ошалел комит.
– Тебя, дурака! Резню желаешь устроить? Давай! А ты уверен, что верх возьмешь? Или ты полагаешь, что вся корма за капитана?
Буссе, не вступая в спор, бросился с ножом на Давида. Галактист легко ушел, перехватил руку комита и сунул великославие носом в пол. Отобрал нож, присел на лежак.
– Слушай, комит, – тихо проговорил Виштальский, – я тебе помочь хочу, понял? Есть план…
– К старшим по знатности, – просипел Буссе, – обращаются во множественном числе.
– Я хочу помочь вам, долбан… доблестный кхенти! Буссе, кряхтя, сел и привалился к стенке.
– А ты ж не мог по-нашему.
– Научился! – рявкнул Давид. – Ты будешь слушать или нет?!
– Слушаю, – буркнул комит.
– Надо опередить бунтовщиков – взять Ути-Ло, взять Марру…
– Убить Ути-Ло, – поправил Давида комит, – и убить Марру!
– Можно и так, – легко согласился галактист, – а потом. Трава нух у те… у вас найдется?
– У кого ж ее нет? – проворчал Буссе и кивнул на ряд треугольных окошек. Над ними, под потолком, висели букетики пахучих трав. – Нух хорошо от пуш помогает, опять-таки, отгоняет злых демонов ночи. А на кой нам трава нух?
– А вот на кой!
И Давид быстро изложил кое-какие идейки.
До рассвета оставалось часа три, не меньше, когда команда кормы, лояльная капитану, начала действовать. Лейтенант Сау из древнего рода Кса повел группу добровольцев на охоту – дичью были презренные Ути-Ло и Марру. Четверо удальцов незаметно приблизились к кострам и стали подкладывать мотки сухих водорослей. Огонь разгорелся, и тогда ему скормили траву нух. Дым повалил гуще и вдруг окрасился в ядовито-желтый цвет. Стебли от жара затрещали, стали вздуваться пузырями и лопаться, издавая короткие резкие свисты. Желающие пустить кровь командному составу обманулись – вырванные из дремы сигналом, они не стали разбираться, настал ли рассвет, а начали подниматься… и тут же падали обратно, утыканные тяжелыми стрелами из арбалетов. Давид рассудил верно – моряку, не участвующему в заговоре, незачем вскакивать по тайному знаку.
Сам Виштальский, подобрав меч одного из бунтовщиков, кинулся на нос и едва не столкнулся с Марру. Туземец в замызганной юбке, воя от ярости, вылетел на него, занося клинок, и Давид ударил первым. Его меч перерубил противнику мощную выю. Почти безголовый, Марру упал, заливая палубу липкой, парящей кровью.
Виштальского согнуло в приступе тошноты, и это спасло его от верной гибели – выбежавший на него Ути-Ло, раненый, но недобитый, махнул мечом, но сталь разящая просвистела по-над спиной галактиста. Мгновенным усилием воли тот собрался и показал главарю бунтовщиков прием из арсенала скандинавских форс-блейдеров – «поворот вверх». Ути-Ло развернуло и отбросило к борту. И выгнуло дугой – руум воспользовался своим отростком-клинком.
– Сдаемся! Сдаемся! – разнеслись испуганные крики. – Невиноватые мы! Это все Ути-Ло!
Команда кормы забегала по палубе, щедро раздавая тычки и пинки, всех стоявших уложив пластом.
– А ты силен, колдун, – уважительно сказал Буссе, переводя взгляд с Марру на Ути-Ло. – Обоих уделал!
– А у меня принцип такой, – криво усмехнулся Виштальский.
– Это какой же?
– «Живи сам и дай умереть другим!»
Буссе гулко захохотал и хлопнул Давида по спине. Словно получив приказ, засмеялись все мореходы. Даже те, кого положили мордой в палубу, подхихикивали.
– Рулле жив! – донесся голос Сау. – И Силла!
– Повязал? – осведомился Буссе.
– А то!
– Обоих к борту! Щиты поднять!
Дюжие морячки потащили связанных мятежников куда было сказано и потянули на себя тяжелые, отсыревшие решетки..
– Не-ет! – заверещал Силла, извиваясь, выгибая худое тело. – Не хочу-у!
Виштальский поморщился, но слух его терзался недолго – три гибких щупальца упали на палубу и мигом сгребли Силлу, скрутили его, ломая в поясе, и утащили в пучину. Секундой позже псевдоспрут выхватил Рулле – этот ни звука не издал, его горло спазмом зажало. Зато сфинктер расслабило.
– Обделался, – констатировал Буссе и поцокал языком: – Бедные осьмируки, какого только дерьма им не скармливают!
Команда развеселилась заново, но тут кхенти вскинул руку и договорил, веско и значимо:
– Нас спас этот человек! – Он указал на Виштальского. – От его руки сдохли Ути-Ло и Марру! Как к тебе обращаться хоть?
– Меня зовут Тавита Вишту, – отрекомендовался землянин.
– Я твой должник, ты мой гость! Сау, вели Тассу приготовить каюту для нашего спасителя! И хватит на сегодня баталий! Завтракать пора!
Тавита Вишту был абсолютно согласен с его великославием…
2
Переход через Внутреннее море занял трое суток. И все это время Давид жил, будто на круизном лайнере, – вставал поздно, ел много и ничего не делал. На четвертое утро он выбрался на палубу, лишь когда матросики заголосили: «Земля!»
