Вот и был придуман план, не слишком хитрый и оригинальный, но, что называется, для провинции сойдет. Основан этот план был на одном-единственном допущении, однако Соломин считал такой расклад более чем вероятным – планета не может быть независимой полностью.
Это происходило во все времена – были несколько стран больших и сильных, а вокруг них прилипалами висели маленькие и слабые, нуждающиеся в покровительстве. В одиночку такие слабые страны просто не выживали – к примеру, Польшу резали на ломтики с завидной регулярностью, и это всего лишь один из типичных примеров. То же было с прибалтийскими недостранами, чехами, балканскими государствами… Все они, становясь независимыми и проводя самостоятельную политику, почти моментально исчезали с карты мира. В то же время те, кто вовремя пристраивался в кильватер к сильному покровителю, не только выживали, но и успешно развивались.
С началом космической эры ничего принципиально не изменилось. Увеличились расстояния, уменьшилась плотность населения, но люди оставались людьми и, как и прежде, делились на слабых и сильных. И тех, кто был слаб, либо жрали целиком сильные, либо рвали на части другие слабые, чтобы самим стать хоть чуточку сильнее. Нормальная ситуация, можно сказать, банальная – все как всегда.
А вот Новый Амстердам до сих пор не сожрали. Вопрос, почему? Бывали, конечно, прецеденты, когда слабое государство продолжало существовать, однако это почти всегда означало только, что оно на фиг никому не нужно. А про Новый Амстердам такого сказать было нельзя. Да, государство маленькое, всего одна планета с не самым многочисленным населением, однако притом оно было, по сравнению с другими такими же, вполне развито промышленно, успешно разрабатывало ресурсы в своей планетарной системе. Конечно, особым богатством эта планета похвастаться не могла, но все же и пустышкой не была, а потому наверняка были те, кто мог положить на нее глаз. А она вот все еще независима. Вопрос: почему?
Да потому, скорее всего, что был у планеты покровитель, и наверняка достаточно сильный, чтобы отвадить мелочь и заставить считаться с собой крупных. Однако когда имперская разведка в лице Петрова попыталась копнуть, то нарыть ничего не удалось – то ли контакты были хорошо замаскированы, то ли именно этот участок работы оказался у спецслужб весьма запущенным. В принципе, ничего удивительного – плотность населения в Российской империи была не так уж и велика, страна стремительно развивалась, и людей не хватало везде, поэтому такая вот периферия была охвачена агентурой довольно поверхностно. Ну что же, приходилось играть на свой страх и риск.
Итак, пиратская эскадра потрошила оборону Нового Амстердама, громила жалкие укрепления резиденции местного правительства, и все это время станция дальней космической связи на одном из островов продолжала работать, ее разбомбили в последнюю очередь. Спрашивается, почему? Неужели нельзя было сразу же отрезать обороняющихся от связи с внешним миром? Да можно, конечно, еще как можно, просто сбросив пару бомб или высадив штурмовую группу – нескольких ботов с десантом было бы достаточно. В конце концов, с «Идзумо» можно было выстрелить – орбитальные бомбардировки еще никто не отменял, а главный калибр линейного крейсера, пускай и не самого мощного, позволял с первой попытки превратить остров в огнедышащий кратер.
Причина была простой – Соломину очень хотелось, чтобы покровители Нового Амстердама получали всю информацию о происходящем. О транспортных кораблях без опознавательных знаков, зато с ценным грузом и солдатами на борту. О линейном крейсере японского производства, мощном, но одном-единственном. О солдатах в скафандрах финского образца и с оружием немецкого производства. Словом, неизвестные покровители должны были получить информацию о налете на планету группы авантюристов с крайне ограниченными возможностями и довольно посредственными навыками ведения боевых операций. В результате, у них должно было возникнуть стойкое желание наказать засранцев и при этом не возникнуть мысли, что для этого потребуется огромный флот. С первого дня Соломин ждал, когда же наконец прибудут корабли, посланные для этого, и наконец дождался – радары дальнего обнаружения засекли эскадру, с большой скоростью идущую курсом на Новый Амстердам.
– Ну, что скажешь? – с усмешкой спросил Петров Соломина. Офицеры стояли на мостике «Идзумо», с интересом наблюдая за приближающимся противником.
– А что тут говорить? Хорошо идут, красиво – как на параде. Маскировку включить даже не пытаются. Наверное, рассчитывают, что мы такого количества противников убоимся и просто сбежим, при этом понимая, что совсем уж незамеченными подобраться не смогут. Вполне логичное поведение, я бы поступил на их месте примерно так же.
– Примерно – это значит, не совсем? И как бы ты поступил?
– Да просто. Они сейчас идут строем фронта, это чтоб мы, значит, увидели и ужаснулись. Все напоказ… И выставили для этого все корабли. Я бы хоть несколько штук пустил чуть в стороне, замаскировав – так, на всякий случай. Но с «Эскалибура» радарами все обшарили – ничего нет. Это признак или самонадеянности, или просто некомпетентности.
– Может, еще какая-нибудь причина есть?
– А какая разница? Их всего пятнадцать. Хорошее прибавление нашему флоту, хе-хе… Главное, чтобы ребята не перестарались и не распылили их в азарте. Проследи за этим, лады?
– Я вообще-то здесь буду.
– Хрен ты здесь будешь, надо будет – скручу и на «Эскалибур» в упаковке отправлю. «Идзумо» сейчас наиболее уязвимый из наших кораблей, и находиться он будет в самом пекле, и случись что, кто-то должен уцелеть и довести дело до конца. Не зли меня, ладно? Дуй на флагман, и лучше прямо сейчас, пока они наши маневры не отслеживают. А то заинтересуются еще – чего это у нас боты непонятно куда летают?
Петров попытался было возразить, но их прервал вызов по личному капитанскому каналу. В принципе, вызывать мог любой из членов экипажа, но вряд ли кто-то решил бы сделать это без крайней нужды – линия считалась резервной, аварийной, и забивать ее пустыми разговорами категорически не рекомендовалось. Поэтому Соломин удивленно поднял брови, переключая канал, но вот громкость приглушить забыл, что в следующий момент вызвало здоровый и жизнерадостный хохот у всех, находившихся в тот момент на мостике.
– Если с тобой что-нибудь случится, я тебя на том свете достану и прибью, – выдал коммуникатор голосом Бьянки и отключился. Соломин смог только рот открыть на такую наглость, но его товарищи оценили ситуацию по достоинству. И больше всех старался Петров – скотина! Нет чтобы посочувствовать старому товарищу…
– Да, старик, ты попал, – выдавил сквозь слезы разведчик. – Теперь тебе точно деваться некуда.
– Да я… я… я эту дуру…
– Почему дуру? – вмешался старший артиллерист корабля. – Вполне адекватная, я бы даже сказал, умная дама.
– Это почему еще?
– Ну, потому, как она грамотно и точно провела разговор. Умная женщина никогда не повысит голос на мужчину… Приказы отдаются спокойно, четко и ясно!
Новый взрыв хохота заставил Соломина обиженно засопеть, после чего он рявкнул, чтобы народ перестал валять дурака и занялся наконец делом, а разведчики и прочие посторонние лица, то есть Петров, проваливали с корабля к чертовой бабушке, иначе он, капитан, за себя не ручается и устроит недовольным принудительное шлюзование. Петров шутовски отдал честь и покинул наконец мостик, а остальные, тщательно пряча улыбки, склонились над экранами.
