– Ну, крови ты, я знаю, не боишься, – остро посмотрел на него Петров.
– Конечно, не боюсь. Потому и не люблю ее лишний раз разбрызгивать.
– Будем надеяться, до этого не дойдет.
– Не три мне уши. А то ты не знаешь, что за контингент мне предлагаешь. Ладно, хрен с ним, будем считать это неизбежным злом. Но смысл операции я знать должен.
– А смысл простой. Галаполитические интересы несколько сместились, и Российской империи необходимо контролировать этот сектор дикого космоса.
– Так в чем же дело? Или у нашей страны недостаточно людей и пушек? Насколько я помню, всегда справлялись и без услуг опальных пиратов.
– Ой, только не заводись опять, ладно? При чем тут опальные пираты? Все намного грубее и проще. В руководстве империи возникло мнение, что стратегия ассимиляции себя исчерпала.
– Интересно, почему?
– Слишком много она забирает денег и времени. Ты сам подумай: мы заняли планету. А что дальше? Для начала, надо подтянуть ее до своего уровня жизни. Это бешеные деньги, вложенные в модернизацию промышленности, восстановление экологии, здравоохранение и прочие мелочи. А потом нам придется ждать, чтобы сменилось три поколения, потому что лишь для четвертого мы станем своими. Сколько лет пройдет, посчитай сам. И это – в идеальном варианте, когда не надо бороться с партизанским движением и происками соседей, недовольных нашей экспансией. Сейчас же нам нужен быстрый и дешевый результат, поэтому ты создаешь маленькое и крайне агрессивное государство, которое немедленно закупит у Российской империи несколько боевых кораблей и поставит под свой контроль изрядный сектор пространства. А вассалитет защитит его от гнева более крупных и сильных соседей, которым придется, если что, иметь дело с нашим флотом. При этом подтягивать уровень жизни этого государства до общероссийского нам будет совершенно не нужно, поэтому экспансия такого рода, по предварительным подсчетам, обойдется нам в десятки раз дешевле и с заметно меньшими затратами времени.
– Корабли, я так понимаю, будут закуплены вместе с экипажами? – усмехнулся Соломин.
– Разумеется, – ухмыльнулся Петров. – Мое ведомство уже приступило к их формированию.
– Лихо задумано… Ладно, я в деле. Какую систему вы рекомендуете?
– Карту дай… – Петров дождался, когда над столом развернулось голографическое изображение сектора, извлек из кармана световой карандаш и ткнул им в одну из звезд. – Мы предлагаем тебе атаковать эту систему – удобное положение, приличная промышленность.
– Не хочу.
– То есть как это не хочу? – удивленно поднял глаза Петров.
– А ты скажи мне, чья эта планета?
– Да вроде самостоятельная, вольный мир. У нас там резидент сидит, два дня назад я лично с ним связывался. Если за эти два дня ничего не случилось, то так вольным миром и осталась.
– Да мне плевать, какой она мир. Ты мне скажи – кем она колонизирована? Впрочем, я тебе подскажу – ее колонизировали литовцы.
– И что?
– И то. Напомнить, сколько раз они предавали Россию? А может, вспомнишь, как нашим предкам в середине двадцать первого века пришлось вывозить оттуда русских и ту ничтожную часть литовцев, что не захотела участвовать в учиненной националистами резне? Нет уж, ты как хочешь, а я предпочел бы забросать эту планету гравитационными бомбами, чем вести шваль, что ее населяет, к светлому будущему.
– Окстись, все, о чем ты говоришь, было почти тысячу лет назад.
– И что? У меня из-за этих уродов один из предков там погиб в Первую Отечественную, а второй – во время той самой эвакуации. Хрен я им что-нибудь забуду и прощу. Я, может, и не прав, но хочешь начинать с этой планеты – ищи другого исполнителя.
Петров внимательно посмотрел на Соломина и понял, что переубедить его не удастся. Капитан «Эскалибура» был человеком неглупым и вполне вменяемым, но в некоторых вопросах упирался, как осел. К тому же мстительность его была вполне понятна и оправданна – девиз «никто не забыт, и ничто не забыто» был в Российской империи культивируемым уже много столетий и охватывал все сферы жизни, в том числе и вопросы мести. Проще говоря, кровная месть, де-юре находясь под запретом, де-факто по отношению к жителям других государств была обычаем вполне почетным и уважаемым, и разведчик понял, что упрямый, как трактор, Соломин не отступится от своих слов, даже если это спутает кому-то целую кучу тщательно разработанных планов. Отсюда вывод – недоработка психологов, оценивающих возможное поведение капитана. Подобную реакцию сочли маловероятной, решив, что за годы пиратства Соломин стал более космополитичен. Ошиблись, выходит… А так как пират не состоит официально на службе, то и приказать ему не получится.
Тяжело вздохнув, Петров сказал:
– Хорошо, в качестве альтернативных вариантов наш штаб может предложить… – Однако Соломин жестом остановил его. Склонившись над голограммой, он медленно поворачивал изображение, ища одному ему известную цель, и, наконец, нашел. Довольно улыбнувшись, он ткнул в нее пальцем.
– Лично я предлагаю вот эту цель. Будет сложнее и дороже, зато потом избавит нас от многих проблем.
– И что? – скептически осведомился Петров. – Новый Амстердам, бывшая голландская колония, получила независимость после распада Нидерландов… Что в ней интересного? Промышленность так себе, населения немногим более миллиарда, флота практически нет, расположение не самое лучшее.
– Интересного? А интересное кое-что есть. Я имею кое-какую информацию от своего торгового агента, он работал с ними до недавнего времени. Сейчас перестал – слишком опасно.
– И что же случилось? – с усмешкой спросил Петров.
– Разве ваш резидент не доложил?
– Пока нет – связь с планетой затруднена, а дипломатических отношений с планетой мы не поддерживаем.
– Скорее всего и не доложит… если не вмешаемся. На планете лихорадка Славкина.
Разведчику оставалось только развести руками – кое в чем пираты со своими источниками были осведомленнее любой разведки. Об эпидемии он до этой минуты не знал, и эту информацию следовало еще проверить, однако ситуация многое объясняла. Лихорадка Славкина, названная так в честь неудачливого израильского писателя и посредственного ученого, чье поведение в жизни в точности совпадало с симптомами этой болезни, была когда-то бичом многих планет.
На первой стадии наблюдалось нарушение мозговой деятельности, выражающееся в прогрессирующей шизофрении и мании преследования. Логика не нарушена, а вот с исходными предпосылками проблема. Там, где начиналась эпидемия этой болезни, как правило, начинались и войны. Затем наступало постепенное ухудшение самочувствия, и в течение нескольких месяцев наступала смерть, выживших было не более тридцати процентов. Правда, когда эпидемия уходила, повторных вспышек не наблюдалось – возбудитель быстро погибал. Откуда он появлялся, так и осталось невыясненным – кто-то грешил на мутацию известных микробов, кто-то утверждал, что болезнь – последствия работ с бактериологическим оружием, были и более экзотические версии, однако секрет появления лихорадки Славкина пока что не давался ученым.
