В общем, отсыпаться после излишне выпитого Джораев ушел успокоенный и обнадеженный. Бьянка, вернувшаяся довольно поздно, обнаружила, что хозяева ждут только ее – Соломин и Джораев уже вовсю храпели в своих комнатах, но насчет нее хозяева получили точные и четкие инструкции. Воропаев утром по секрету с улыбкой рассказал Соломину, что девушка очень расстроилась, когда ее отправили спать в другое крыло дома, и рассказ этот вызвал ответный смешок капитана, но другой реакции не последовало.
Весь следующий день Соломин посвятил хозяйственным делам. Корабли ему достанутся в отличном состоянии, это он знал – линейный крейсер модернизируют, в принципе, работы почти закончены, эсминцы переберут по косточкам, отладят, что-то поменяют, словом, не жизнь, а малина. И что дальше? Подберут экипажи – и в рейд? А вот хрен вам, боевой корабль – это не только и не столько даже броня, оружие, двигатели и прочее «железо». Корабль – это, в первую очередь, его экипаж, люди, которые оживляют все это. И эти люди месяцами будут жить в бронированных консервных банках, почти постоянно ходя по лезвию ножа. Нервы человека – штука крепкая, но отнюдь не сверхпрочная, а значит, надо обеспечить экипажу максимально возможный комфорт. У Соломина был огромный список всевозможных мелочей, от фруктов до картин на стены, которые должны были создать на борту кораблей строго определенную атмосферу, этот список он составил вместе со своими офицерами, в первую очередь корабельным врачом, по совместительству и штатным психологом, и по этому списку надо было закупить все. Ну, или почти все, но как раз это было работой для капитана, как держателя финансов и хозяина корабля, и старпома. Увы, старпом теперь рассекал космос на своем «Альбатросе», замены ему пока что не нашлось, и пришлось капитану отдуваться самому.
К счастью, здесь были фирмы, специализирующиеся на поставках оборудования для кораблей, и заказ командира «Эскалибура» даже нельзя было отнести к большим – так, мелочь. Некоторые фирмы «под ключ» создавали интерьеры круизных лайнеров, рядом с которыми линейный крейсер смотрелся карликом, к тому же обстановка его интерьеров была хотя и не спартанской, но до роскоши самоходных космических дворцов никак не дотягивала. Правда, фирмы, обслуживающие такие заказы, и цены ломили соответствующие, а платить Соломину приходилось из собственного кармана. К счастью, были на Черном Новгороде и не столь дорогие поставщики, поэтому, покопавшись в Сети и потратив полдня на разговоры, он разместил заказы и обговорил сроки поставки. Деньги все равно пришлось заплатить приличные, но тут помог Воропаев, имевший подвязки, казалось, по всей планете. Впрочем, Соломин не удивился бы, если бы так и было – друг детства был мужик ушлый, хорошо знающий грань, перед которой следует остановиться, но по эту сторону закона давно освоивший все лазейки. В общем, нормальное качество по приемлемой цене Соломину обещали.
А ближе к вечеру капитан отправился в город – просто побродить по улицам, где он, бывало, гулял во времена бесшабашной лейтенантской молодости, посидеть в кафе, где сидел тогда, вдохнуть воздуха, которым дышал… И еще раз убедиться, что нельзя возвращаться в те места, где когда-то тебе было хорошо, лучше оставить воспоминания воспоминаниями, а не калечить романтику о суровую прозу изменившейся жизни.
Словом, домой он вернулся не то чтобы в расстроенных чувствах, но настроение было ощутимо испорчено. Воропаев, очевидно, это понял, во всяком случае, никаких «я тебя предупреждал» не было. Вместо этого был легкий ужин и ночная рыбалка – хорошее средство для поднятия настроения.
На озеро отправились уже в темноте. Небольшой катер Воропаева, подсвечивая мощным прожектором, отошел метров на сто от берега, и все четверо (Ганна не поехала, сказав, что уже заколебалась сначала с мужем ловить, а потом за двоих чистить) забросили удочки.
Рыбалка удалась. Местная рыба, очень похожая на земную, только вместо чешуи покрытая панцирными щитками, очевидно, привлеченная светом, бросалась на наживку, как бешеная. Экземпляры были немаленькие, килограмма по два-три. И в результате через час примерно надергали штук по пятнадцать на брата. Можно было бы и больше, но рыба упорно сопротивлялась, пытаясь уйти под днище катера или выпрыгивая из воды на полметра, а то и выше. Для опытных в рыбалке мужчин это не создавало очень уж больших проблем, а вот Бьянке приходилось туго, и остальные тратили немало времени, чтобы ей помочь.
А потом все резко кончилось. Вода вокруг катера как будто вскипела от бросившейся в стороны рыбы, и наступила пугающая тишина, в которой удивительно четко разнесся мат Воропаева, бросившегося к штурвалу.
Стартер глухо взвизгнул и смолк. Потом еще раз, еще, но двигатель упорно не хотел заводиться. А потом пронзительно завизжала Бьянка, тыкавшая пальцем куда-то в сторону носа. Соломин посмотрел и сразу понял причину ее визга – из воды на палубу катера вылезли два длинных и тонких щупальца, похожие на щупальца кальмара, только без присосок.
Что за тварь испортила им рыбалку, Соломин разбираться не стал – просто возблагодарил местные законы, не запрещающие ношение никакого оружия. Жители Черного Новгорода очень гордились своим статусом независимой планеты и вроде как форпоста России, и оружие таскали многие. От его необоснованного применения их ограждали жесткие, порой даже жестокие законы, ограничивающие возможность его применения считаными случаями, но прийти в ресторан с бластером на поясе было нормально. Сейчас этот обычай был рыбакам на руку – у обоих офицеров при себе оказались не только бластеры.
Не обращая внимания на предупреждающий крик Воропаева, Соломин шагнул на нос катера и совершенно спокойно дважды взмахнул рукой. Щупальца метнулись к нему, из-под воды вырвалось еще несколько, но почти сразу вода дважды вздрогнула, ее поверхность вспучилась от мощных подводных взрывов, и все успокоилось.
Воропаев развернул прожектор, и все увидели, что на поверхности воды, вяло шевеля щупальцами, плывет что-то вроде огромного, склизкого кожаного мешка. Щупалец было много, больше десятка, но никто их считать не стал – оглушенная взрывами тварь была омерзительна. Бьянка шарахнулась на корму, а Соломин и Джораев достали бластеры и, как в тире, расстреляли чудовище.
Когда изрубленная плазменными зарядами тварь погрузилась под воду, Соломин повернулся к Воропаеву и спросил:
– Это что за гадость?
– Песчаный спрут. Я не знаю, откуда он взялся – их очень тщательно истребляли, в последний раз такого видели здесь лет пять назад. Может, в половодье с реки заплыл, не знаю. Мужики, мы ведь чуть не погибли.
– Спасибо за информацию, – зло фыркнул Соломин, убирая бластер в кобуру. – Я как-то догадался.
– Чем ты его?
– Гранатами, чем же еще… Хорошая привычка таскать в карманах всякую всячину. Вот, рыбу глушить пригодились. Все, рули к дому – расхотелось мне как-то рыбачить.
– Да и бесполезно уже, – вздохнул Воропаев, – эта сволочь всю рыбу на километр вокруг распугала, да ты еще добавил со своими гранатами…
– Хорошо, в следующий раз я оставлю их на берегу… И сам останусь, ладно? А ты лови, лови… На вот, у лейтенанта еще парочка есть, спрячь их у себя где-нибудь, на всякий случай. Они, случаи, разные бывают. Что там с твоим дредноутом? Почему, когда надо, он не заводится?
