— И как же ты обошлась со своими открытиями? — усмехнулся Сварог.
— А никак, — ответила Литта. — Просто не успела. Эти мои изыскания отняли примерно неделю — и буквально на следующий день после того, как я окончательно все выяснила, он меня впервые пригласил к себе в особняк — у него роскошный дом, едва ли не дворец, буквально в двух кварталах от королевского замка… Я испугалась не на шутку, только когда оказалась в особняке и мы сидели в малой столовой, — вечерело, ужин был подан для двоих… Я вдруг подумала, что правдой все-таки было первое. Что он и в самом деле дьявол, без труда узнал о моих изысканиях, и теперь случится что-то жуткое… А я даже молитв от нечистой силы не знала… верю в Единого, но креста не ношу и в храме последний раз была уж и не упомню, когда…
А он держался, как обычно. Вот только после первого блюда все и началось. Он сказал самым обыденным тоном:
— Литта, у меня к тебе есть серьезное предложение. Как-то у вас в театральном мире именуется? Ага! Считай, что я антрепренер. И предлагаю тебе гастроли: очень долгие, невероятно доходные…
— А что за роль? — осторожно спросила я.
— Ты будешь играть королеву Эгле.
— Я и не слышала, чтобы кто-то собирался ставить о ней пьесу, даже не слышала, что такая написана…
— Написана, — сказал он без улыбки. — До последней точки. И труппа готова, не хватало только актрисы на роль королевы. Но теперь она у меня есть.
Черт возьми, подумала я, неужели кончилось невезение? Такую пьесу должны играть даже не в театрах Сословия — в Королевском…
И спросила:
— А в каком театре?
Он преспокойно сказал:
— Театром будет сам королевский дворец.
— Вот теперь ничего не понимаю… — пролепетала я.
— Я объясню, — сказал он спокойно, даже весело. — Ты будешь играть королеву Эгле в том смысле, что сядешь вместо нее на трон… Я же говорил, спектакль ожидается долгий, на годы… Ты будешь играть королеву… а человек, который станет играть короля, у нас уже есть.
— Подожди… — я ничегошеньки не понимала. — Я же на нее совершенно не похожа…
— Будешь похожа, — сказал он. — Так, что родная мать, княгиня Скатерона, не отличит.
И только тут до меня дошло.
— Но как же так? — чуть ли не закричала я. — А настоящие?
— А их не станет, — спокойно сказал он. — Но никто об этом, разумеется, не узнает. Потому что на троне преспокойно останетесь вы со Стахором… И жизнь будет продолжаться, как ни в чем не бывало. Ну, конечно, «Стахору» будут подсказывать, что делать и какие указы подмахивать, иначе зачем все и затевать? Зато от тебя, в общем, не понадобится особенных трудов — Эгле в управлении королевством практически не участвует. Твоему муженьку еще придется потрудиться, подписывая указы, заседая в Палате Пэров и прочих заведениях, произносить речи… Тебе будет гораздо легче — никаких трудов, беззаботная жизнь королевы…
— Ты с ума сошел? — спросила я в полном расстройстве чувств.
— Честное слово, нисколечко, — серьезно сказал он. — В сущности, ничего необычного не происходит. Самый обычный дворцовый переворот, устранение королевской четы… Сколько их было в истории? Отличие только в том, что на сей раз никто ничего и не заметит, потому что на троне останутся Стахор и Эгле, которых ни одна живая душа не отличит от настоящих. Ты только представь, какое великолепное у тебя будущее — на всю оставшуюся жизнь…
— Ты дьявол? — бухнула я напрямик.
Он усмехнулся, поднял салфетку — под ней оказался серебряный крест Единого — взял его в руки, повертел, даже приложил ко лбу:
— Как, по-твоему, дьявол или любая другая нечистая сила — на такое способны?
Нет. Уж я-то точно знала, что нет. В пансионе у нас был вероучитель, и уж кое-какие основы я помнила…
Хорошо, он человек. Только легче мне от того не стало…
И покушение на цареубийство, дворцовый переворот… Верная плаха даже для замешанной в заговор мелкоты — а мне-то предлагают одну из главных ролей…
Полное впечатление, будто он угадал, о чем я думаю. Сказал даже не спокойно, скорее небрежно:
— Ничего не бойся. Проиграть мы просто не можем — на такой уж стадии предприятие. Через неделю ты уже будешь сидеть на троне, и все будут принимать тебя за Эгле.
— Но как, как? — завопила я, чуть с ума не сходя. — Как ты сделаешь меня точным подобием Эгле? Магия какая-то?
— Никакой магии, — сказал он. — Есть другие способы. Скоро сама убедишься.
— Подожди, а принц?
— Та же история, — пожал он плечами. — Все будут считать, что этот — настоящий принц…
Тут мне удалось взять себя в руки. Жизнь меня все же чуточку пожевала — настолько, чтобы не раскисать…
Я встала и, стараясь говорить как можно спокойнее, начала:
— Хорошо, я все обдумаю, и, когда что-то решу, приеду…
Он расхохотался, честное слово, как ребенок.
— Литта, ты же умница, — сказал он, наконец. — А говоришь такие вещи… Ты и в самом деле думаешь, что тебя отсюда выпустят после всего, что ты только что услышала?
Да уж, конечно, запоздало сообразила я. Ни за что не выпустят.
— Садись, — сказал он, и я села, как марионетка. Он налил мне вина и продолжал своим обычным тоном, без всякой насмешки или угрозы: — Литта, ты умница. Бросаться к окну, распахивать его и взывать к прохожим о помощи — бесполезно. Я поставил хитрый замок. Вскакивать и нестись к выходу сломя голову — бесполезно. В коридоре мои люди, и на лестнице, и у всех дверей… Ты молодец. Не делаешь глупостей, не бьешься в истерике… Все поняла, будешь вести себя спокойно, правда? Знаешь, я собой доволен. Сделал неплохой выбор, — и накрыл мою ладонь своей. — Говорю тебе, через неделю ты будешь королевой.
Вот тут я не сдержалась — выругала его. Последними словами. Было где наслушаться в первые годы после побега из дома.
Он нисколечко не рассердился. Только пожал плечами:
— За что? Я не делаю тебе ничего плохого, совсем наоборот. Оставшуюся жизнь ты проживешь королевой Горрота — со всеми выгодами и благами, проистекающими из такого положения. Это царский подарок, Литта, а ты, хотя и умница, меня костеришь бордельными словечками…
Я что-то пробормотала — сама не помню, что. Он наклонился, взял меня за руку, впился взглядом и со своей неподражаемой улыбочкой сказал:
— Есть только два мотива, которые заставляют тебя сопротивляться. Только два… Вот мне и любопытно послушать, который из них тобой движет. Тебе жаль королевскую чету? Или просто боишься, что все откроется и всем отрубят головы? Скажи честно.
И понимаешь, он явно видел по моим глазам, что я боюсь только плахи. С какой стати я должна была жалеть королевскую чету? Совершенно чужих для меня людей? Которых и видела-то раз в жизни? Вот я вчера читала в газете, что на Большом Ронерском тракте, в трех лигах от харланской границы, разбойники убили крупного купца из Сноля Тана Добарто. Тебе его жалко? По-настоящему? Так, чтобы тоска сердце сжимала? Ну?
