– Дорогие товарищи красноармейцы Восходящего солнца, – продолжал вещать незрелым ушам союзников Владимир Юрьевич, – в новой воздушной армии Свободной Северной Японии вы не будете служить глупым пушечным мясом для американских зениток – под руководством опытных инструкторов вы станете громящими молниями из нового мира и обученными могильщиками старого. Вы заставите кичащихся мощью янки пожалеть о бандитских атомных бомбардировках.
Подполковник Луговой наслаждался – таких образцовых слушателей у него еще не бывало. То-то еще будет, размышлял он параллельно изложению материала, то-то еще будет после восстановления снесенной начисто Академии генерального штаба. Нет, на этот раз не американскими бомбами – пушками «ИСУ-152»: старое здание академии почему-то явилось центром недавно поднятого феодально-самурайскими недобитками мятежа, пришлось проводить политико-воспитательную работу. По сведениям, полученным Владимиром Юрьевичем от знакомого энкавэдэшника, случай явно не обошелся без влияния заокеанского УСС – управления стратегических служб. Но до него покуда калибр «сто пятьдесят два» не достреливал.
39. Расфасованный рис
Итак, наблюдаем и любуемся результатом. Итоги Второй мировой, точнее Второй Империалистической, еще точнее – Мировой Освободительной.
Германия – единая и неделимая, уверенно идет по пути прогресса и счастья социализма.
Италия, подвесив за ноги фашиста Муссолини, верно держит стяг коммунистического братства, а также солидарности с легендарным восстанием рабов под руководством Спартака.
Испания – фашизм не пройдет, республика на плаву.
Финляндия – весело ровняет с землей линию Маннергейма и подкладывает цветики-семицветики к могилам Неизвестного солдата.
Япония – к сожалению, разделена на антагонистические половины по линии Канадзава – Йокосука. Только жители Северной Японии дышат воздухом свободы бесплатно, жители юга задыхаются не только под гнетом старинных оккупантов – феодалов и помещиков, но еще и заокеанских магнатов. Кроме того, там попахивает радиацией, подлые демократы все же не сумели прорвать береговые линии обороны без ядерной дубины. Император позорно бежал в Нагоя, но тем не менее и без него столицей севера является несколько (мягко выражаясь) потрепанный Токио. А Северная Япония, если захочет, найдет императоров сколько угодно – мало ли принцев шастает на белом свете без короны и подданных.
Корея – здесь, к сожалению, результат аналогичный. Есть прогрессивный Север и угнетаемый Юг.
Китай – вот здесь пока не все в ажуре. Однако до ядерной эскалации дело, к счастью, не докатилось: советские и американские воинские контингенты взаимно выведены с территории страны, пусть Гоминьдан с местными коммунистами сами делят территорию. Можем помочь советами и оружием.
С остальными мелкими и крупными странами до конца тоже не все понятно. Видимо, идет процесс освобождения от колониального ига.
Ах да. Передовой советский десант разоружает японский гарнизон на мысе Йорк (Северная Австралия). Кому нужен этот пустынный, далекий материк? И главное, для чего?
Американский империализм пугает мир атомной бомбой. Посмеемся в кулак. Недавно Советский Союз заявил об изготовлении своего собственного ядерного оружия. Правда ли это? Кто знает? Никакие сейсмические посты наблюдения характерных толчков не фиксировали. Штаты потеряли два самолета-лаборатории от русских средств противовоздушной обороны, тем не менее никакого повышения фона от нормального не найдено. Конгресс и ЦРУ в растерянности. Сталин загадочно пощипывает усы.
Тейлор заверяет Трумэна в скором создании водородной бомбы. Может, стоит отложить окончательную разборку до лучших времен?
Сорок седьмой на исходе.
Основные набеги они производили по западному побережью, однако и в глубине пустыни случались стычки. Разница была лишь в том, что на побережье они обычно нападали на чисто белых, а здесь, в бескрайних просторах бывшей Французской Западной Африки, или северной части Французской Экваториальной Африки, или Французского Марокко, или Испанской Сахары, или Итальянской Ливии, они ставили в рамки поднимающих голову после ослабления колониальной узды местных шейхов или просто лихих, не признающих никакой власти атаманов.
Добрая половина отряда полковника Красной армии Джумахунова была из местных – неприхотливых, неразговорчивых, не ведающих другой жизни арабов. Конечно, за ними был нужен глаз да глаз. Замполит Иннокентий Львович не особо рьяно агитировал их вступать в комсомол и партию, общение с этими детьми песков внушило ему мысль, что все его усилия похожи на плеск моря – и вроде бы волны через волнорез перекатывают, а толку никакого, лишь бессмысленный шум. Джумахунов, не выражая этого вслух, считал всю эту пропаганду веры в коммунистическое завтра в стране, погрязшей в феодализме, абсолютно преждевременной, а посему применял для поддержания дисциплины средневековые методы воздействия. Кроме того, он воспитывал своих арабов в духе личной преданности себе самому, как делали это все окружающие недобитые шейхи. Однако знамя у его полка было красное и, конечно, официально выдано командованием армии с таким же названием. Вторая половина отряда состояла из временно прикомандированных, сменяемых каждые два года бойцов и офицеров, прошедших специальный курс подготовки в Каракумах. Эта половина тоже была нужна, для того чтобы полк все-таки оставался советским и для уравновешивания верующих в коммунизм и аллаха.
То существо, на котором ехал сейчас Джумахунов, звалось Огонек, но это был вовсе не тот черногривый Огонек, который поделил с ним когда-то все тяготы походов по Польше и Германии, нет – тот Огонек сгинул, сломал шею, кувыркнувшись с обрыва вблизи красивой речки Маас, с двумя двадцатимиллиметровыми пулями в туловище. Джумахунов тогда тоже едва не погиб, однако повезло. Правда, незадолго до трагедии конь Огонек успел все же побывать в Африке, в короткой командировке в Триполи и окрестностях, так что зеленая, травянистая Голландия, в которой он вывернул позвонки, должна была казаться животному истинным раем – на свое счастье, он не вернулся дослуживать в пустыню. Огромный двугорбый боевой верблюд, на котором восседал Джумахунов, теперь назывался так по старой памяти о боевом товарище, хоть и не человеке.
Джумахунов внушал истинный трепет «детям пустыни», поскольку при каждом удобном случае демонстрировал свое беспощадное умение орудовать саблей, хотя, сказать по правде, с нового, высоченного Огонька это было вовсе не так удобно, особенно когда противник пеший. Кроме того, он вначале намеренно, а теперь, наверное, по инерции вел жизнь, очень схожую с привычным окружающим бытием шейхов и падишахов. В нескольких, относительно часто посещаемых им селениях у него в распоряжении находились небольшие гаремы, а также персонал слуг и рабов из помилованных, по доброте душевной, пленных.
