– Размечтались, – пыхнул дымом президент.
– Еще говорят, что наша модель уменьшенная, сравнительно с размещенной под Москвой, строилась с учетом накопленного опыта. Представляю, что воздвигли там.
– Я видел фото, Луи.
– Я не буду рассказывать устройство, пусть уж этим занимается знакомый нам с вами Литскоффер, да я и не смогу. Но вся эта штуковина создает чудовищное напряжение полей в нужной области пространства. А главное, что она работает.
– Хотел бы я взглянуть на это чудо, – подосадовал главный чиновник самой свободной страны. – Однако не стоит раздражать журналистов исчезновением президента в неизвестном направлении. Они и так никак не угомонятся после морских эпопей. И все-таки, Луи, как твое мнение, эта гигантская постройка, пирамида Хеопса нашего времени, она разрешит Проблему?
Советник по национальной безопасности пожал плечами.
7. Место встречи изменить нельзя
Отпуск в другую вселенную не хотите? Слишком накладно? Ну а если командировочка за государственный счет? Билет туда-обратно, все оплачено? Вот и я так думаю.
Господин Панин Роман Владимирович, офицер госбезопасности Российской Федерации, осматривался вокруг. Гением науки и цепочкой обстоятельств он был перенесен во вселенную-дубликат, а может, сам он был теперь дубликатом, а истинный Роман Владимирович парил где-нибудь в вакууме, вдыхая виртуальный кислород, и не исключено, что существовало уже сто Паниных – клонов-матриц, разобщенных по ста вселенным, ста галактикам, ста солнечным системам и ста планетам земного типа, кто их знает, эти законы переходов между мирами. И в сущности, граничные условия, куце ограниченные километровыми формулами, допускали и такое.
Покуда бывший старший лейтенант – ныне капитан – Панин осматривался, стремясь визуально увидеть разницу физических законов, убедиться, что не обманут многонациональной ученой братией, дабы изучить реакцию русского офицера на стресс-новинку, мир вокруг него шелестел желтизной осени, блестел ручейком, голубел небом, белел облаками, слепил ближайшей звездой и нависал обрезанным по краю безжизненным планетарным спутником – словом, притворялся Землей на всю катушку.
Может быть, тут и люди водились, то есть псевдолюди? Еще как водились. Вон, полетел серебристый, белый след оставляющий псевдореактивный, даже звук издал, как водится. А значит, местные аборигены создали технологически развитую псевдоцивилизацию для производства этих самых псевдолайнеров и заодно прочих целей. И будем, господин офицер Панин, исходить из того, что местная псевдоистория долго-долго следовала с нашей родной рука об руку, и только не слишком давно разошлись те пути-дорожки в разные стороны. А значит, где-то здесь поблизости находится псевдогород, псевдо-Москва, Москва за номером «два». И надо нам сейчас осмотреться и двигаться в привычном направлении, исхоженном в истинном мире несколько раз и ночью, и днем, и в дожде-грязевую слякоть. Потому как нет ученым людям охоты бывшего старшего лейтенанта Панина назад в мир-перевертыш поворачивать, знают они точно, что вернуть его возможно – делали уже таковые штуки с другими военными, правда, англоязычными, но физиология оных от Панина скорее всего не сильно отличается, раз не надо делать срочного возвращения на родину.
А потому – ноги в руки, только сверим часы, подзаведем пружинку, старую механическую из музея. «Ориент» какой-нибудь или швейцарские, конечно, надежнее, но не знаем мы покуда, какие здесь часики в моде, а старинные, словно от дедушек-прадедушек доставшиеся, до развилки роковой выпущенные, в самый раз.
А еще, запомним место, хорошо запомним, потому как только с этого места мы когда-нибудь стартуем обратно, в Подмосковье нашего мира.
8. Взгляд геополитика
– Господин Эпштейн, вы у нас самый известный геополитик из тех, кто введен в курс Проблемы, осведомлен с материалами операции «Несуразица» и с ходом произошедших в Тихом океане военных столкновений, – произнес старший советник президента США.
– Господин Саржевский, вы явно преуменьшаете мою уникальность, – возразил Эпштейн, вытирая вечно потеющие руки о собственные брюки, – я не просто самый известный из допущенных – я вообще единственный, правда, в чем тут моя заслуга, я не очень представляю.
– Не скромничайте, господин Эпштейн. Вас знает почти весь мир.
– Вы снова мне льстите, и вы, и я понимаем, что девяти десятым населения этой милой планеты наплевать не только на меня, но даже на проблемы, по которым я когда-то защищал ученые степени, а девяноста девяти, с девяткой в периоде, процентам до лампочки я лично.
– Вы очень критичны к самому себе, – отработанно улыбнулся Саржевский. – Ваше лицо неоднократно появлялось на экранах телевизоров.
– Ну, это совсем ни о чем не говорит, вы тоже там иногда мелькаете, а уж догнать какую-нибудь рок-звезду ни мне, ни вам вообще никогда не удастся. И кстати, слава богу, там демонстрировалось только лицо, а не вся моя туша. – Ник Эпштейн фигурой напоминал парящий на малой высоте воздушный шар. – Ладно, господин советник, о чем вы и остальные присутствующие господа желали переговорить? – В комнате, кроме Саржевского, находились еще несколько чиновников из различных ведомств. Некоторые из них были поставлены в известность о Проблеме не для того, чтобы ее разрешить, а просто из-за того, что обойти их в получении информации было невозможно. Были, разумеется, и военные, но они маскировались в гражданских костюмах.
– Вы правы, господин Эпштейн. Все мы люди занятые, и нам некогда тратить время на пустопорожние разговоры. Так что перейдем к делу. Мы хотели бы услышать ваше авторитетное мнение по поводу Мира-2. Можете учесть, что все, – Луи Саржевский обвел взглядом помещение, – в курсе, что ваше мнение будет в основном состоять из допущений.
– Правильное замечание. Однако я вынужден расширить его еще более. Первое, господа, и самое главное: мы, в смысле наука, геополитика или кто угодно еще, ничего конкретно не знаем. Никто в Мире-2, собственно говоря, не бывал. Начаты уникальнейшие практические эксперименты – результатов еще нет. Испытательные переправы первых «пилотов» туда и обратно в расчет брать нельзя, они не вступали ни в какую связь с окружающей их новой действительностью. Тем не менее мы можем кое-что предположить с определенной долей уверенности. Мир номер «два» существует и не слишком сильно отличается от нашего. – Ник Эпштейн сделал эффектную паузу.
– То есть? – выразил удивление кто-то из чиновников.
– Там есть кислород, он пригоден для жизни и т. д. Любая из планет Солнечной системы настроена к человеку в тысячу раз враждебнее. – Эпштейн хохотнул – некоторые из присутствующих переглянулись. – Но речь, конечно, не об этом, не о его биологической пригодности и не о том, кто его населяет – знаем, что люди. И вопрос, волнующий и вас, и меня, в том, при какой социальной структуре живут эти самые люди и, более того, чем нам грозит общение с этими самыми структурами. Из того, что происходило здесь, в нашем мире, при вторжении чужого флота, можно заключить, что там не очень спокойно и не слишком весело. Конечно, до сих пор нельзя с точностью установить, было ли это самое вторжение преднамеренным или же произошло случайно для обеих сторон. Тем не менее, скорее всего, и желательней, между прочим, что соприкосновение вселенных было неожиданностью не только для нас с вами. Из этого постулата и будем исходить, так как в другом случае нам придется предположить, что Мир-2 чудовищно превосходит нас в технологии, сейчас мы уже в курсе, какие мощности требуются для переноса между мирами даже небольших объектов, а что говорить об авианосцах или атомных лодках? Подтверждением постулата является то, что явившиеся к нам корабли имели сходный технологический уровень, исключая некоторые загибы, находящиеся тем не менее в пределах допуска возможностей теперешнего уровня развития цивилизации. Можно, конечно, нагородить кучу допущений о том, что нас специально обманывали, посылая в битву старье, но это звучит чрезмерно надуманно и нелогично. Ведь мы ранее абсолютно ничего не знали о Мире-2, и, вводя нас таковым образом в обман, он грубо выдал сам факт своего существования. Теперь вот что. Исходя из воинственности пришельцев, скорее всего на той Земле не все в порядке, и, наверное, давно. Конечно, снова допустимо, что мы случайно столкнулись с некой кратковременной фазой обострения там военно-политической ситуации, но все же здесь нам следует исходить из худшего варианта: геополитическая обстановка в Мире-2 такова, что наш неспокойный двадцать первый век может показаться им тихим девятнадцатым.
