Примостившись у входа за камнем, он проверил наличие патронов в рожке, положил рядом еще два, зарядил подствольник осколочной и оглядел лежащее перед ним пространство. Из этой дыры, обращенной на восток, была видна часть реки, уходящая вдаль и теряющаяся где-то за горизонтом, и полоса леса метров двести длиной. Он вдруг обратил внимание на две малозаметные параллельные тропки, протянувшиеся напрямую от леса к пещере – похоже, именно с этой стороны мутант всегда подходил к своему убежищу. Только его лапы, расставленные достаточно широко, по-паучьи, могли оставить такой след. Хорошо. Значит, есть возможность прямо в лоб ударить, практически в упор. Очередь «девятки» он, может быть, и выдержит – так мы его гранатой с подствольника попотчуем. Благо, валун крепкий, большой, осколки не страшны.
Данил устроился поудобнее, привалился боком к прохладному камню, настраиваясь на долгое ожидание. Время словно растянулось, поползло медленно, тягуче.
«Живешь вот так вот, горя не знаешь… Никого не трогаешь, – вяло текли его мысли, хотя взгляд при этом цепко ощупывал лежащую перед берлогой местность, – детенышей растишь… А потом, пока тебя дома нет, приходит какой-то левый дядя – и детенышей-то твоих… дубиной по загривку. От такого не только взвоешь – взбесишься, да всему миру войну объявишь. И не успокоишься, пока обидчикам не отомстишь. И ведь на самом-то деле давненько здесь мутант жил, не месяц, как старикашка врал, а много дольше. Такое основательное жилище за месяц не построишь. Да еще и детеныши… Разве станет разумное существо детьми обзаводиться, пока не убедится, что место безопасно? Вряд ли… Вполне возможно, что селяне его не сразу и обнаружили. А когда увидели – выследили, наведались, пока его в берлоге не было, и… Детеныши, детеныши…»
Зацепившись за эту мысль и внезапно осознав, что она означает, Данил как-то разом и всем телом вспотел. Дети сами собой не зарождаются, для этого две особи нужно, мужская и женская. И если одну из них они уже обнаружили – где же вторая? Уж не устроила ли чета заглотов охоту на охотников?
«Хотя, может быть, он гермафродит… – пронеслась мысль, – или почкованием размножается?.. И Хасан-то, самое главное, ничего не сказал…»
Данил забеспокоился. Выстрелов из леса давно уже не слышно, а ведь заглоту вглубь, похоже, уйти так и не удалось – краем продирался. Пока он сюда добирался, да пока устраивался, да сколько уже сидит, выжидает – считай по времени минут сорок, если не час. Мутант ранен, с прежней скоростью двигаться не может… хотя – кто знает? Если заглот следы путать мастак – употеешь, пока распутаешь. Сашка, конечно, следопыт неплохой, но не асс, далеко не асс, куда ему до деда. Дед на тренировках, бывало, так заплетет, такие кренделя на земле напишет – любо-дорого. И сдвоит и по своему же следу назад вернется, и в сторону внезапно прыгнет, и по ручью пройдет… Санька и по три и по четыре часа бродил – а все распутать не мог. А его след, Сань-кин, дед в полчаса распутывал – что значит опыт!
Данил достал бинокль и принялся вглядываться в чащу, пытаясь уловить среди деревьев хоть какое-то движение.
«Если заглота от чащи отрезали и в сторону реки погнали, значит, скоро тут должны быть, – рассуждал он. – С другой стороны, чего там себе мутант думает – хрен поймешь. Вполне может так и чесать вдоль реки вниз, пытаясь врагов как можно дальше от жилища увести. А может и вообще на другую сторону перебраться – костров тут уже нет, селяне, похоже, побоялись далеко от поселка забираться».
Он еще раз обвел взглядом кромку леса и уже собирался было спрятать бинокль обратно в подсумок, как вдруг внимание его привлекла двигающаяся в километре ниже по течению серая клякса. Данил, покрутив колесико, вгляделся и одобрительно ухмыльнулся. Заглот действительно был умен. Он кромкой леса увел своих преследователей вдоль реки вниз, а затем, выйдя к воде, по мелководью возвращался теперь назад. Тактику эту Данил оценил – если б мутант не был им замечен, то, вероятнее всего, охотники просто потеряли бы его след и остались ни с чем. Только вот почему мутант пошел вверх по реке, назад к деревушке, а не вниз? Ответ на этот вопрос временно завис в воздухе – нечеловеческую логику мутанта не понять… Ну да и ладно, что зря штаны просиживать – подготовиться надо к встрече дорогого гостя.
Предвкушая точный выстрел, Данил уселся поудобнее, оперся локтем о камень, мягко захватывая ладонью трубу подствольника и щелкнул переключателем режимов огня, переводя винтовку в автоматический режим. Повозился, проверяя, удобно ли сидит, не мешает ли чего, подышал, поглядел в прицел, прикидывая расстояние. Пожалуй, метров на пятьсот уже приблизился, но спешить не стоит – подпустить поближе, тогда и бить. Чтоб наверняка.
Не желая зацеливать и перегружать глаза, он отложил «винторез» и поглядел на реку уже невооруженным взглядом. Заглот приближался, превращаясь постепенно из серой, бесформенной, аморфной кляксы во вполне конкретного урода. С такого расстояния подробностей было еще не различить, но Данил все же заметил, что описание Хасана было довольно точным – мешок мешком. Серый, кожистый, волосатый. Уродливый. И на толстую короткую гусеницу похож. Его тонкие с такого расстояния лапки мелькали быстро-быстро, с приличной скоростью неся мутанта вперед. Ну, давай, дорогой, ближе, ближе подходи… Данил вновь взялся было за винтовку, но заглот вдруг остановился. Постоял на месте, а затем медленно, боком, словно краб, попятился из реки под полог леса.
«Чего это он… Неужели почуял?..»
Ответ последовал сразу же – ниже по течению, на том самом месте, где из леса к реке выбрался заглот, высыпала кучка мелких фигурок. Вероятно, мутанта все же заметили, хотя и в последний момент – фигурки засуетились, замахали руками, запищали тонкими голосками… Мгновение – и они снова скрылись в лесу, но направление их движения Данил уловить все же успел – они, так же как ранее и заглот, двинулись вверх по течению. Мутанта зажали в клещи, гнали теперь к норе, и охота, похоже, подходила к концу.
Теперь – внимание.
Добрынин вновь взял в руки винтовку и настороженно прислушался, ловя малейший звук, прилетающий из леса. Некоторое время в глубине чащи царила тишина, слышно было только пение пташек. А потом вдруг, сначала тихо, а потом все явственнее послышался легкий шум, треск, среди деревьев мелькнуло серое тело, и на опушку леса, прямо к куче мусора выбрался заглот.
Данил затаил дыхание и приник к окуляру прицела.
Мутант стоял всего метрах в шестидесяти и вся поза его выдавала страшное напряжение. Он будто прислушивался к треску, доносящемуся с той стороны, где сквозь заросли ломились загонщики, решая, что же ему предпринять. Добрынин видел сейчас его тело в мельчайших подробностях и, как это ни странно, оно вызвало у него какое-то двойственное чувство. С одной стороны, заглот оказался настолько мерзок, что в эту минуту Данилу уже не хотелось даже и думать о том, что он может быть разумен – его охватило стремление как можно скорее уничтожить эту тварь. Но с другой… Он был настолько отвратителен, что в мерзости своей казался завораживающим, идеальным! Описание Хасана было слишком приближенным и обобщенным. На деле мутант напоминал длинный кожистый бурдюк или толстый батон колбасы, перепоясанный тесемками. Тело его студенисто колыхалось, из мелких пор на шкуре – если так можно было назвать ту полупрозрачную мембрану, что покрывала его снаружи – сочилась буроватая слизь, комьями сползая по бокам и падая на землю. Из-под брюха торчало шесть мохнатых паучьих лап, каждая из которой заканчивалась тремя хищно изогнутыми когтями. Ворсинки на лапах непрерывно вибрировали и подрагивали, словно выдавая напряжение, охватившее мутанта. Впереди, в том месте, где передние лапы крепились к туловищу, тело заглота изгибалось вверх и заканчивалось тупым окончанием безо всякого признака зрительных органов или ротового отверстия. И только приглядевшись, Данил заметил, что и глаза и пасть у чудовища все же имеются. Глаз – большой, круглый, глянцево поблескивающий – скрывался под кожей и, плавая внутри тела, с мерзким влажным чмоканьем время от времени прорывал мембрану и вылуплялся наружу – оглядеться. А то, что он принял за чудные, похожие на бантик, складки шкуры на макушке, и оказалось пастью – мутант, постояв на месте, вдруг, распахнул ее на мгновение – отчего стал поразительно похож на мешок с развязанной горловиной – и Данил скривился от накатившей внезапно дурноты – ему показалось, что в образовавшуюся дыру сейчас покажется мозг этой жуткой твари.
