Сашка уже стоял около двери. Данил подхватил упавший на пол во всей этой неразберихе монокуляр, пихнул в кармашек на разгрузке, закинул за спину винтовку, выхватил «Пернач» и рванул на выход. Следом за ним из комнаты выскочил напарник.
Пробежали коридор, ссыпались по лестнице на третий этаж, грохоча подошвами берцев по ступеням. Здесь воздух был еще достаточно чист, а вот ниже уже было не продохнуть. Данил вдохнул, задержал дыхание и, держась за перила, стал спускаться на второй.
С пояса вдруг донесся отчаянный стрекот дозиметра – пожаром забитую по щелям пыль вновь выбрасывало в воздух, что на несколько порядков увеличивало уровень радиоактивности. Быстрее надо!.. Данил оглянулся, пытаясь разглядеть в окружающем бело-сером киселе напарника, – сквозь дымную пелену маячила его размазанная фигура. Ага, не отстает, молодец!
Для того чтобы ощупью спуститься на второй этаж, понадобилась целая минута. Лестница на первый отсутствовала – обвалилась при взрыве. Данил, касаясь стен кончиками пальцев и нащупывая путь ногами, пробрался по коридору чуть дальше и свернул в первую попавшуюся комнату, глядевшую окнами во двор общежития. Здесь уже было гораздо чище, а у окна – вообще хорошо.
Остановились продышаться – горло после пробежки в дыму драло, на глаза наворачивались слезы, – но задерживаться особо не стали, счетчик все еще орал.
Данил выглянул наружу, пытаясь оценить обстановку, – куда там. Время подходило к полуночи, хрен чего увидишь. Хорошо еще туч нет, звезды мерцают. Хоть какой-то свет. Прислушался – сквозь приглушенный рев пожара со стороны войсковой части раздавался стук пулеметов – куропат пока держался. Да и то сказать – такой крупный экземпляр трудновато завалить. Даже четырнадцатый калибр, не говоря уж о двенадцатом, пробивая толстенную шкуру, вязнет в мощном слое жестких мышц и хрящей, защищающих тело монстра, не доставая до жизненно важных органов. А башку и вовсе не пробьешь, там кость сантиметров двадцать толщиной. Только если в затылок стрелять, где у него слабое место, или в глаза. Да только он, куропат-то, на месте не стоит, не так-то просто эти уязвимые места нащупать.
– Нарвались, войска
[35]
, – захихикал прислушивающийся к звукам с улицы Сашка. – Ничего, впредь наука будет. Привыкли палить…
Данил с этим утверждением был полностью солидарен. Войсковые в последнее время и впрямь оборзели, стреляют во все, что движется. Мимо части и ходить-то опасно стало, саданут без разбора – и досвидос. Как говорится: что жил – все зря. Может, и впрямь теперь присмиреют чутка, особенно если куропат чего-нибудь раскурочит. Хотя – вряд ли… Забор в части такой, что тягачом не свернешь.
– Ладно, хорош отдыхать, – Данил взобрался на подоконник. – Пойдем-ка глянем, как там наш цыпленок.
Спрыгнув, напарники вдоль первого этажа пробрались к углу дома. Выглянули. В свете пожара было видно, что поле боя осталось за войсковыми. Туша куропата лежала темной грудой, упираясь в забор. За ней по земле тянулась трехметровая полоса перепаханной земли – видимо, разогнался, да так, по инерции, уже мертвый, борозду-то и пропахал.
– Кранты, – прошипел Сашка. – Отбегался. А я-то надеялся, что он им хоть одну секцию свалит.
– Ладно, черт с ним, – Данил уселся на корточки, оперся спиной о стену. – Ты лучше скажи, где новую засидку устраивать будем?
Сашка, через резину, потер макушку.
– Может, в трехэтажке? Оттуда часть тоже хорошо видно. И ворота просматриваются.
– Ну, как вариант, – проворчал Данил. – Не знаю, как сейчас, а раньше там в подвале семейка выродков жила. Соседство не особо приятное.
– Слушай! – вдруг зашипел напарник. – Там во дворе котельная стоит, а у котельной труба высоченная! И площадка сверху! Может, оттуда?
Мысль была интересной. Труба возвышалась над окружающими строениями метров на тридцать – отличное место для наблюдательного пункта. Почему бы и нет?
– А веревка есть у тебя?
– Всегда! – Сашка похлопал по рюкзачку за плечами. – Ты свою забыл, что ли?
– Да не стал брать. Как-то не думал, что понадобится. Ладно, двинули.
До котельной, стоящей во дворе соседнего дома, они добрались только минут через двадцать – надо было крюк давать, не идти же прямо через дорогу на виду у войсковых. Отработают и впрямь двенадцатым калибром по движущейся мишени, не разобравшись, сталкер это или выродок. Лучше уж перестраховаться.
Труба была высоченная. Обвязавшись веревкой из Сашкиного рюкзака и замерив окружающий фон, оказавшийся вполне дружелюбным, напарники полезли вверх – Сашка вперед, Данил следом. Добрынин уже забирался как-то на эту трубу – ощущения остались на всю жизнь. Вот и сейчас, цепляясь за торчащие из бетона железные скобы, он старался не думать о расстоянии, отделявшем его от земли.
Лезть было неудобно. Фильтр противогаза то и дело бился о скобы, носки чулок ОЗК за них же задевали, не давая четко поставить и зафиксировать ногу и заставляя нервничать. Единственная страховка – веревка на поясе напарника. Ладно, Сашка сорвется – вытянем. А если сорвется Данил? Есть большая вероятность того, что тогда вниз улетят оба – Сашка его сотку с лишним на рывок не удержит.
Наконец выбрались на площадку. Сашка вытравил немного веревки, накинул на штырь, торчащий вверх из бетона трубы, затянул. Данил, почувствовавший себя после этих мер безопасности более-менее спокойно, улегся на площадке, вытянул монокуляр, навел на ворота части. Вроде тихо… Хотя есть некоторая вероятность того, что нужную движуху они уже упустили, пока участвовали в другой движухе. В таком случае оставалось надеяться только на то, что Ариец не сплоховал.
В таком созерцании прошло часа два. Данил лежал, осматривая окрестности, бормоча себе под нос любимую песенку про Бармалея, которая уже многие годы прекрасно подходила под окружающую местность:
– Ма-леньки-е дети, ни за что на свете, не ходи-те в Аф-ри-ку гулять.
В А-фрике – акулы, в А-фрике – гориллы, в Африке большие кро-ко-ди-лы!
Бу-дут вас ку-сать, бить и о-би-жать, не ходите дети в Африку гулять!
В А-фрике разбойник, в А-фрике злодей, в Африке ужасный Бар-ма-лей!
Наконец ему надоело. Да и небо на востоке светлело, пора бы вздремнуть. Он растолкал бесстыдно дрыхнущего напарника, всучил ему монокуляр и с наказом: «Секи внимательнее» перевернулся на спину и прикрыл глаза, собираясь подремать. Кажись, только прикрыл – а Сашка уже трясет и бинокль под нос сует.
– Монокуляр где? – обеспокоился Данил. – Полковник голову снимет…
– У меня, не волнуйся. Светло же!
Данил перевернулся, оглядываясь. Красный блин солнца над горизонтом – значит, уже почти пять. Вытащил из кармана разгрузки размеренно пощелкивающий дозиметр, взглянул – так и есть, без десяти. Принял у напарника бинокль – свой лень было вытаскивать – глянул в сторону ворот – и мгновенно проснулся: из части гуськом выходили четыре человека. Трое – в полной экипировке, в шлемах, и, главное, – в брониках, а один – в обычном ОЗК. Войсковые в бронежилетах не ходили, смысла не было. Враждебно настроенных сапиенсов с пулеметами наперевес в округе не наблюдалось, а с мутантами без броников ловчее дела иметь. Бронежилет – это лишний вес, а лишний вес – это скованность движений и недостаток скорости.
