– А-а-а! Нет! Никого! Все тут легли!
– Брюхо, Иваныч, Кислый – марш наверх! Проверьте. Сбрехал – тут же уложу. Правду сказал – к доктору отправлю, – пообещал он, демонстрируя кулак.
Раненый слабо захрипел что-то в ответ, закатывая глаза.
– Чисто! – заорали сверху. – Все, наше здание!
– Чердак осмотрите! – крикнул Данил. – Туда с площадки лестница есть! Остальные – рассредоточиться по окнам! Не хватало еще, чтоб нас опять отсюда вышибли!
– Расставляй людей. А я забираю троих – и в Убежище. Задело меня… – повернулся к нему Герман, демонстрируя драную окровавленную прореху на правом рукаве комбинезона. – Этого отнесем и Верблюдычу дойти поможем.
– Как дойдете – сразу же людей обратно высылайте, сколько сможете. Пусть пулеметы принесут, «Утесы», РПГ с парой зарядов, растяжек, «шмелей» штуки три и радиостанцию. Если уж полковник этот дом удержать хочет – без тяжелого вооружения и связи не обойдемся. И еще – сеть с мелкими ячейками и саморезов.
Герман кивнул.
– Ждите.
* * *
Зная, что ждать, может быть, придется не десять и не двадцать минут, Данил времени терять не стал – тут же принялся обустраиваться. Герман во время диалога со вторым этажом немножечко приврал – бойцов Убежища в захваченном здании оказалось не тридцать человек, а всего двадцать три. Однако и это сила немалая, особенно если их грамотно расположить.
Первым делом Добрынин отослал человека оповестить работающие вокруг сталкерские группы, что здание взято. Случись чего – будут знать, что тылы прикрыты и можно смело отходить под защиту блокпоста.
Затем вызвал в дом Счетчика и Рубероида – и тут же отправил их на чердак. И для снайпера, и для пулеметчика самая выгодная позиция. В наблюдатели им определил еще троих. Предупредил Ли:
– На три стороны их расположи – на восток, север и юг. На запад не обязательно – там Убежище, тыл у нас прикрыт. Пусть бойницы в шифере провертят и безотрывно смотрят. Проглядят штурмовую группу – головы сниму.
Потом прошелся по обоим этажам, прикидывая, что и как. На южную сторону окон было достаточно, а вот на северную – всего одно, остальные заделаны кирпичами. Непорядок. Заметив в одной из комнат оставленный кем-то сто лет назад лом, Данил самолично пробил в кирпичной кладке бойницы. Расставил по окнам и на вход людей. Каждому – коротенький инструктаж. Не столько даже для информации – и без того, чай, не дети, – сколько для успокоения собственной совести.
– К окнам не суйтесь – снайпер отработает, и привет. Держитесь в глубине комнаты, на темном фоне. Не спать, не курить, не болтать. Сидите, слушайте. Любой посторонний звук – сразу доклад. Я наверху.
Шестерых бойцов, оставшихся под рукой, сталкер разделил на пары и выдвинул в передовые дозоры – на восток, в здание наркологического диспансера, на север, на территорию промзоны элеватора и на юг, в барак из красного кирпича на краю площади. Наказал:
– Увидите противника – в бой не вступаете. Разве только уверены, что одной очередью всех положите. Если уж на вас прет – подпустите на близкое расстояние, отработайте так, чтобы наверняка, и отходите. Друг друга прикрываете. Один стреляет – другой перемещается. И не обязательно по цели – главное, носом в землю положить, чтоб напарник спокойно до подходящего укрытия отошел и так же ваш отход прикрыл. Ну а мы уж тут тоже молчать не будем. Все, работайте!
Бойцы ушли. Теперь оставалось только ждать.
К ожиданию он был приучен – сколько их, таких боевых дежурств на поверхности, уже выпадало на его долю, и сколько еще выпадет? Когда сидишь сутки напролет на крыше, глядишь в оба и редкий день обходится без того, чтобы стайку собак не завалить или шального, забредшего на огонек выродка, очередью не попотчевать. Правильнее всего в таком дежурстве – не ждать окончания смены, отсчитывая минуту за минутой, час за часом, а смириться со своим положением. Эту уверенность Данил вынес из личного опыта, и был в этом какой-то фатализм, сродни фатализму Пива. Забыть на ближайшие сутки, что есть Убежище, с его прохладой, вкусной артезианской водой, с его уютом и безопасностью. Просто забыть – и все. Не мечтать о запотевшем ледяном стакане и тарелке пшенной каши с тушенкой, а жить настоящим, думать о насущном, наслаждаться покоем, сконцентрировавшись на одном-единственном данном моменте. Как бы скучно и уныло ни тянулось дежурство – наслаждайся каждым его мгновением. Все познается в сравнении. Небось, когда зверье где-нибудь в тупике, в подвале прижмет и в клочья рвать примется – все отдашь, лишь бы здесь оказаться, подальше от их оскаленных слюнявых пастей…
Раскатистая очередь, прозвучавшая откуда-то с северо-востока, вырвала его из плена меланхолических дум. Стреляли в лесочке. Данил пробежал по коридору и заглянул в торцевую комнату, находящуюся как раз с восточной стороны. Здесь сидел Виталь Немой – парнишка лет семнадцати, шедший в составе группы Германа. Обернувшись на звук шагов Данила, он указал куда-то за окно, в сторону леса:
– Там стреляли, точно.
И тут же, словно подтверждая его слова, с северо-востока ударило еще две очереди, а затем послышался басовитый стук пулемета.
– Ариец работает, – пробормотал Немой.
Данил, прислушиваясь, кивнул.
Очереди теперь грохотали постоянно, накладываясь друг на друга и образуя причудливый рисунок боя. Вот ударил пулемет… «В нашу сторону, – по звуку определил Данил. – Противник…» В ответ врезало сразу три очереди, потом еще одна короткая и тут же длинная, на полрожка. Пауза – и вдруг гулко грохнул взрыв, к которому через мгновение подключились очереди из «калаша».
– Отходить ему надо…
– Не дурак, сообразит, – ответил Данил. – То, что мы уже тут сидим, – знает, я еще с час назад посыльного им отправил.
Ариец и впрямь не стал упираться. И трех минут не прошло, как его группа, вынырнув из заросшего подлеском дворика наркологического диспансера, бегом пересекла улицу и ввалилась в здание. Их тут же приняли, ощупали на предмет повреждений, – в горячке боя и не заметишь, как костюм прорвешь, а радиация не дремлет, – поделились боезапасом.
– Сидим мы это за сосной на пригорке, – возбужденно рассказывал Илюха, снаряжая опустевшие магазины. – Там еще кусты такие густые и корни из земли выпирают. Глядим – твою дивизию!.. Топает группа – человек двадцать! В рейдовом построении, с передовым дозором, все дела… Все как в лучших домах Лондо́на и Парижа.
С техникой не получилось выйти – шугнули мы их бэтэр – так они пешей группой решили пролезть! Пулеметы у них, демроны, броники, ЗШ-1
[47]
с забралами… Смотрю – два бойца гранатомет тащат, АГС
[48]
!
