Уже улегшись в постель, он вдруг прошептал, сам себе
удивляясь:
– Лали, неужто я скоро тебя увижу?
Родион не стал заказывать столик, рассчитывая, что свободные
места в этот час всегда найдутся, но как назло ресторан был закрыт. Там
готовились к большому банкету.
– Не страшно, тут рядом еще полно ресторанов. Пошли в
«Фасоль».
– Фасоль? – переспросил Платон.
– Ну, вообще-то «Фасоль». Там по вечерам бывают
дискотеки в стиле ретро. Раньше, правда, он назывался «Огород».
В «Фасоли» народу в этот час было немного. Заснеженный
Ботанический сад за окнами скрашивал более чем скромное оформление зала.
Интересно, Фаина сообразит прийти сюда? Нет, лучше послать
ей эсэмэску.
– Ты пока посмотри меню, а я сейчас…
Он пошел в сторону туалета и быстренько отправил сообщение.
– Ну что?
– А что тут надо брать?
– Советую грибной суп в черном хлебе. Потрясающе
вкусно.
– Что значит в черном хлебе?
– В выдолбленной половинке черного хлеба.
– Пожалуй…
Платон очень внимательно изучал меню.
– Выпьем? – спросил он.
– Увы, я за рулем.
– Ты же классно водишь. Давай хоть по сто пятьдесят.
Смотри, тут в меню селедочка есть с картошечкой… М-ммм, – облизнулся
Платон. Он все утро мотался по городу, продрог и здорово проголодался.
– Уговорил, – кивнул Родион, которому тоже
хотелось выпить. Триста грамм на двоих здоровых мужиков ерунда.
– Ну, как тебе Москва?
– Мне нравится… Да, брат, а что с нашей дачей?
– Дачу я, извини, продал. Мне она ни к чему, а деньги
были очень нужны, иначе я бы не смог отремонтировать квартиру. Я тогда совсем
мало зарабатывал. Но если хочешь, я буду постепенно возвращать тебе половину
стоимости.
– С ума сошел? Да плевать я хотел на эти деньги. Мне
брат дороже.
– Но это несправедливо… Ты такой же сын…
– Нет, я не такой же сын… Я никудышный сын. Я кинул
стариков… Забыл, можно сказать, а ты был им утешением на старости лет… Так что
живи, брат, спокойно. Ты мне ничего не должен. И давай за это выпьем!
– Давай! Знаешь, я ужасно рад, что ты приехал.
– И я… А вот когда соберешься в следующем году
отдыхать, приезжай ко мне, у меня есть небольшой апартмент во Флориде. Махнем
на Атлантику…
– Это можно.
Они выпили, с наслаждением съели селедку с картошкой,
обильно посыпанной укропом. Обоих охватило какое-то умиление.
– Родька, братик… Я только сейчас понимаю, как мне тебя
не хватало…
– И мне тебя… Смешно, сидят два не первой молодости
мужика, пьют и чуть ли не льют слезы умиления.
– Ба, кого я вижу! – раздался голос Фаины. Родион
начисто забыл о ней.
– Какие люди! – воскликнул сопровождавший ее
Федяка.
Первым чувством Родиона была досада. Они так хорошо сидели.
Но положение обязывало. Он вскочил. Расцеловался с Фаиной, обнялся с Федякой.
– Ребята, страшно рад! Познакомьтесь с моим братишкой
из Штатов. Платон Шахрин, прошу любить и жаловать. Тоник, это моя добрая
подружка Фаина, а это Федор Смирнов. Каким ветром вас сюда занесло?
– Ну, ты же знаешь Фаину, хочу, говорит, в «Мадам Галифе»,
а там как назло банкет.
– Значит, наша встреча приобретает характер роковой
неизбежности, – вдруг проговорил Платон. – Мы тоже туда
намылились. – Он с явным одобрением разглядывал Фаину. Она была и впрямь
очень хороша. Тоненькая, черноволосая, черноглазая, одетая по последней моде, с
изумительным цветом лица.
– Родион рассказывал о вас, – обратился он к ней.
– Да? И что же он рассказывал? Наверное всякие гадости?
С него станется, – она обласкала Платона веселым взглядом.
Кажется, я поступил правильно. А Фаина и впрямь красотка,
даже с некоторым сожалением подумал Родион. А впрочем, нет, это не мое… Но
Тонику она подходит. Разговор стал общим. В этот момент братьям принесли суп.
– О! – простонала Фаина, – обожаю этот суп.
Федя, давай мы тоже его закажем?
– Давай, – добродушно согласился Федя.
– Родька, будь другом, дай мне крышечку пожевать, а то
я умру от зависти, пока вы будете есть.
Но Платон тут же пододвинул к ней свой суп.
– Прошу вас! Вы с мороза, а мы уже заморили червячка.
Ешьте. А я закажу себе еще.
– Ой боже мой, в Америке еще водятся джентльмены?
Родька, помнишь конкурс на самую невероятную историю?
– Нет, не помню.
– Там один человек начал: «Один американский
джентльмен…» А судья говорит: «Довольно, вы выиграли!» Но вы, Тоник, можно я
буду вас так называть? Вы истинный джентльмен. Ах, как этого сейчас не хватает…
Сейчас все такие грубые стали… Нечуткие… Ох, как вкусно…
Платон смотрел на нее с восхищением. Родион с Федором
понимающе усмехнулись. Все складывалось как нельзя лучше.
Лали с утра до ночи пропадала в мастерской при магазине.
Предрождественская торговля шла очень бойко. Иногда она сменяла за прилавком
свою подругу и помощницу Ирму.
– Лали, что ты там убиваешься? У нас товар есть. Лучше
помогла бы мне, я не успеваю…
– Ерунда, у нас очереди не стоят. Посмотри, какие бусы
я сделала…
– Красиво… Я не думала, что такой эффект будет… Дай, я
примерю. Нет, мне не идет, это для блондинок. Пустишь в продажу?
– Завтра… Может, я что-то еще поправлю…
– Не вздумай, вещь законченная, что там поправлять. Известно
же, лучшее – враг хорошего.
– Чепуха. Я вот уже вижу ошибку, средняя бусина слишком
яркая, а это неправильно, здесь не нужен такой резкий акцент, каждая хороша
сама по себе, а эта отвлекает внимание на себя. Вот, взгляни… – Лали
зажала бусину пальцем.
– А ведь ты права, так интереснее… Ну и глаз у
тебя… – покачал головой Ирма. – Слушай, а Петя приедет на Рождество?
– Обещал. Да нет, конечно, приедет… И ты приезжай.
– Лали, но это семейный праздник…
– И что? Ближе тебя у меня теперь никого нет. Да и
вообще…
– А Петя?
– Петя молодой, у него своя бурная жизнь, а я ее только
порчу… Нет, Ирмочка, ты обязательно приезжай к нам.
– Ты еще кого-то позовешь?
– Нет, но Петя, возможно, привезет свою девушку…
– У него появилась постоянная девушка?
