– Но как, как я ему это скажу? Как объясню, почему
вдруг решилась это рассказать? Нет, невозможно.
– Лали, у меня есть одна мысль.
– Какая?
– Хотите, я облегчу вам задачу? Я сам объясню все Пете.
– Вы? С какой стати?
– А я ему, на минуточку, родной дядя. И мы отлично с
ним общались.
– Но он же… Он обидится, что я ему сама этого не
сказала.
– Ерунда. И вообще, я думаю надо сделать так. Я
расскажу ему все, и попрошу не говорить вам, чтобы вас зря не травмировать. Ну,
как будто вы не в курсе, что Тоник может приехать.
– Нет, это глупости.
– Согласен. Но поговорить с ним начистоту, без всякого
вранья, я могу. Поверьте, мужской разговор в такой ситуации предпочтительнее.
Он мальчик открытый, если какая-то дурацкая обидка возникнет, я уж сумею без
лишних эмоций все ему объяснить. А вы… У вас глаза на мокром месте, всякие
ложные представления, предрассудки. Поверьте, так будет лучше.
– Родион Николаевич, а вы… вы убеждены, что Тоник… что
ваш брат появится здесь?
– Убежден. Я его знаю. Хотя стопроцентной гарантии дать
не могу. Мало ли что может случиться. Однако жить в постоянном страхе
разоблачения ужасно.
Она молча смотрела на него. Кажется, он и вправду меня
любит. С ума сойти… И он такой добрый… И даже какой-то родной… И смотрит на
меня так… Неужели это судьба?
– Ну что, Лали? Доверите мне эту миссию?
– Да. Вы меня убедили… Мужской разговор это иной раз
очень правильно… Мой муж частенько вел с Петькой мужские разговоры.
– Спасибо, спасибо за доверие, Лали.
Пусть он поговорит с Петькой. Это хорошо. Может, в
результате между ними возникнет доверие и даже, может быть, дружба.
– Но как лучше это сделать?
– Я не знаю… Петя сейчас болен, он простужен.
– Так, может, я навещу его?
– Нет. Я сейчас ему позвоню и узнаю, как он себя
чувствует. Алло, Анне-Лора? Это фрау Браун. Как там Петер? Алло, Петенька, как
ты?
– Да нормально уже, мам. Температуры нет. Кашель почти
прошел. Анне-Лора отличный доктор. А что у тебя, как торговля идет?
– Все нормально, сын. Но тут вот какое дело. Приехал
Родион Николаевич. Помнишь его?
– Да? Здорово! Он к тебе приехал?
– Нет, но мы сейчас обедаем с Родионом Николаевичем, и
он говорит, что хотел бы тебя увидеть.
– Да? Я тоже буду рад.
– Давай мы завтра пообедаем втроем.
– Отлично! Я за!
Повесив трубку, он обернулся к Анне-Лоре.
– Помнишь, я тебе рассказывал, как на Корфу в маму
влюбился один русский? Так он сейчас здесь, с ней! Он классный! Хорошо бы мама
с ним закрутила…
– Зачем тебе это?
– Анне-Лора, как ты не понимаешь? Моя мама еще не
старая женщина, к тому же очень красивая… Что ж ей пропадать? А этот тип очень
славный, добрый, порядочный…
– Как ты можешь это знать?
– Я чувствую.
– И тебе не обидно за отца?
– Нет. Отец сам мне не раз говорил, что когда он умрет,
мама не должна хранить ему верность.
– Странно.
– Ничего не странно. Просто отец так любил маму, что
всегда заботился о том, чтобы ей было хорошо.
– Даже после его смерти?
– Именно.
– Ну что? – спросил Родион.
– Он обрадовался, передавал вам привет. И завтра он
сможет прийти…
– Лали, спасибо вам.
– Господи, за что?
– За доверие.
– А у меня разве был выбор? – улыбнулась она.
– Конечно, был. Вы могли и сами рассказать все сыну,
могли продолжать молчать…
– Да, в самом деле… Знаете, Родион Николаевич, мне
вдруг стало легче. Не так страшно.
– Вот и замечательно.
– Спасибо вам… И знаете что…
В этот момент у нее в сумке зазвонил телефон.
– Извините. Это Ирма. Да, Ирма. Что случилось? Нет, это
была маленькая партия. Больше, к сожалению, нет. Попробуй предложить что-нибудь
из «Зимней симфонии». Хорошо, я буду минут через сорок. – Она захлопнула
крышечку телефона. – Извините. Дела.
– Лали, может, мы и поужинаем сегодня?
– О нет, спасибо, но нет, я после рабочего дня спешу
домой, у меня там собака, а теперь еще и котенок. Мой Вир сам принес мне вчера
котенка. Махонького, рыженького. Мне еще надо все для него купить и…
– Пес принес котенка? Какая прелесть. Вы его оставите у
себя?
– Конечно. Не отнимать же у Вира такую игрушку, тем
более он сразу взял над ним шефство… К тому же котенок само очарование.
– А какого он пола?
– Мальчик.
– Вы его уже назвали?
– Нет пока.
– А назовите его Родькой.
– Как?
– Родькой. Мне было бы приятно, что у вас есть хотя бы
мой тезка…
С ума сойти, испуганно подумала Лали. Он как будто прочел
мои мысли.
– А что, мне нравится. Рыжий Родька… Да, хорошее имя.
– Пете я сам объясню, почему так назвали котенка. А
Ирме вы. Еще кому-то это вряд ли надо знать…
Он проводил ее до магазина и ушел. Совершенно счастливый. За
сегодняшний день было преодолено огромное, невероятно огромное расстояние. Она
мне доверилась… Она… Она самая лучшая, самая нежная… И нуждается в защите,
опоре и поддержке. Очень, очень нуждается. И если завтра с Петей все пройдет
как надо, я стану для нее еще ближе… И котенка она назовет Родькой… Как я
мечтаю, чтобы она меня вслух назвала Родькой. Родион Николаевич, вы совсем
сдурели, засмеялся он про себя. Нашел о чем мечтать… Ты же никогда не мечтал о
такой чепухе, ты шел напролом, всегда и со всеми, а тут извольте радоваться,
котенка в твою честь назвали, да и то не по собственной инициативе, а с твоей
подачи, но ты, старый болван, от этого на седьмом небе. Да, дела…
И он пошел шататься по незнакомому, но восхитительному
городу. Вот это да! Я же как пьяный, а выпил всего одну кружку пива. Часа через
два он набрел на старинную пивную, зашел. Она оказалась какой-то
неправдоподобно огромной. Он нашел свободный столик. Кругом было шумно,
многолюдно, мужчины, женщины, старики, дети, целые семейные кланы… Подбежал
пожилой официант, выслушал заказ, кивнул и унесся.
Как хорошо, думал он, прихлебывая потрясающее баварское
пиво. И как славно, что она тоже любит темное пиво. Он грыз соленые крохотные
крендельки, которые казались ему невероятно вкусными. Дурак ты, Родька. Совсем
поплыл от счастья? Да, поплыл… А вдруг больше ничего и не будет? Ну что ж… Не
будет, значит, не суждено. Но за эти минуты пусть даже призрачного счастья можно
отдать все на свете. Неужто все же существует любовь? Наверное, иначе с чего бы
эта эйфория? Вот уж воистину, лучше поздно, чем никогда!
