– Да, бесспорно, и прелесть, и красоточка.
– Я тебя не узнаю. Где прежний огонь?
– Огонь? Да погас, видно.
– Погас? Не верю. Вот что, Родька, валика ты в Мюнхен,
чего время зря теряешь?
– Вавочка, милая, я знаю, ты мне добра желаешь.
– Факт. Желаю. Хоть и не разделяю твоего восторга по
поводу этой Лали. По-моему Фаина лучше. И любит тебя.
– Это что, так заметно?
– Невооруженным глазом. Как, впрочем, и то, что эта
любовь без взаимности.
– Вот ты все и сказала.
Фаина, в начале вечера сиявшая красотой, тоже вдруг сникла.
– Родь, я хочу уйти, что-то я неважно себя чувствую.
– Я тебя отвезу и тоже поеду домой.
– Ты же пил. Давай поймаем машину.
– Давай.
Ему вдруг страшно захотелось домой. Они тихонько вышли,
оделись. Олег застал их уже в дверях.
– Смываетесь, собаки? – он был изрядно
пьян. – Так нечестно.
– Олежек, прости, мы хотели по-английски…
– Все, умолкаю, никаких претензий. По-английски так
по-английски. С Новым годом, с новым счастьем.
Первого января Родион проснулся в своей постели, но
совершенно больной. Неужто подцепил грипп? Ну и ладно. В Москве сейчас никто
работать все равно не будет еще две недели, первый номер давно сдан, второй на
подходе, можно и поболеть в свое удовольствие. Ни о чем и ни о ком не думать. И
не отвечать на телефонные звонки, чтобы Фаина не узнала, что я болен, а то
примчится за мной ухаживать, а я не могу теперь чувствовать себя с ней так, как
раньше. Ее видная всем любовь слишком напрягает… Господи, другой был бы
счастлив, а мне не надо. Позвоню Валентине Ивановне. Надеюсь, хоть она в меня
не влюблена. Хотя вот Лали тоже в меня не влюблена. Или все-таки влюблена, а я
не понял? Я ж ничего, как выяснилось, в этом не понимаю. Кто в кого влюблен или
не влюблен. Значит, надо это выяснить… Я вел себя не как любящий мужчина, а как
последний дурак. Права Фаина, я ее даже ни разу не поцеловал… А ну их всех,
спать хочется. Он повернулся на другой бок и заснул.
Прошло десять дней. Он давно выздоровел, и одиннадцатого
января вышел на работу. Пора было сдавать второй номер. И поскольку каникулы
были длинные, то и раскачивались люди с трудом. Он был зол и раздражен.
Заглянула секретарша.
– Родион Николаевич. Билеты доставили.
– Какие билеты? А, в Большой, что ли? Так отдай их Елене
Игоревне. Это для нее.
– Родион Николаевич, это билеты на семнадцатое. В
Мюнхен. На три дня. Туда и обратно. И ваучер на гостиницу.
– В Мюнхен? Ничего не понимаю, – а в груди помимо
воли поднималось ликование. – Таня, а на чье имя?
– Так на ваше. На чье же еще? Так вы будете брать?
– Кто принес?
– Какой-то парень. Позвать?
– Позови.
В кабинет вошел парнишка лет двадцати, вполне отмороженный,
с плеером в ушах и жвачкой во рту. Увидав солидного дядечку в крутящемся
большом кресле, он вытащил наушник и языком двинул за щеку жвачку.
– Ну чего, билеты брать будете?
– А ты откуда?
– Из турагентства.
– Как называется?
– Вип Трэвел.
– И что?
– Да ниче. Спрашиваю, билеты брать будете? Мне-то по
фигу, но вы тогда распишитесь, а насчет отказа с менеджерами разбирайтесь. Мое
дело маленькое.
– Да нет, нет, я беру! Беру! – неожиданно сам для
себя выкрикнул он. – Сколько я должен?
– Так уплочено уже.
– Кем? – вконец растерялся Родион.
– Да почем я знаю. Вами, наверное. Говорю же, с
менеджерами разбирайтесь.
Родион ничего не понимал. Отпустив парнишку, он открыл
конверт. Там лежал билет на рейс до Мюнхена и ваучер на номер в гостинице
«Астор», в той самой, где он останавливался в прошлый раз. Хотелось бы знать,
кто это для него так постарался? И кто мог знать название отеля? Неужто Олег?
Но Олегу я не говорил про этот отель… Фаина? Это что, такой подвиг любви? Но
откуда она знает про отель? А может, я сам заказал, когда был болен? Нет, не
так уж я был болен. Да и с какой стати мне пользоваться совершенно неведомым
турагентством? Но кто-то же заплатил за все? Про Мюнхен знают только Олег с
Вавочкой и Фаина. Тоник? Неужто он? Неужто решил заманить меня в ловушку? Чушь
какая! Надо позвонить… Но кому? В агентство!
– Таня! Позвони в агентство вот по этому телефону на
конверте и выясни, кто заказал этот тур!
– Так разве не вы?
– Не я.
– И вы не поедете? Да? У нас же семнадцатого…
– Я поеду, Таня. Мне необходимо. Все.
Спятил он, что ли? – подумала секретарша. – Билеты
незнамо кто прислал, а он поедет. Ему, видите ли, нужно. А почему тогда сам
билеты не заказал? Странно. Пил небось без просыпу и забыл.
– Родион Николаевич!
– Что, Таня?
– Так в агентстве говорят, вы билеты заказали.
– Я?
– Вы. Я спросила кто, а они отвечают: Шахрин Родион
Николаевич. Уплачено наличными.
– Ничего не понимаю. Тань, может, ты мне объяснишь?
– Родион Николаевич, вы, конечно, извините, но я думаю
так: праздники были. Вы заказали и забыли. Вот же сами говорите, что поедете и
вам нужно.
Он засмеялся.
– Ты, значит, полагаешь, что твой шеф был настолько
пьян, что заказал эти билеты в беспамятстве? Интересная версия. Но не лестная
для шефа.
– Я, конечно, извиняюсь, Родион Николаевич…
– Да ладно, в конце концов шефы тоже люди и в законные
каникулы имеют право напиться.
– Это правда, – с важным видом кивнула секретарша.
И вышла из кабинета.
Пусть лучше думает, что я надрался до беспамятства, чем
обсуждает с сотрудниками таинственное происшествие с шефом. Но сам-то он знал,
что не напивался в эти дни. Он позвонил Олегу.
– О, Родька! Как жизнь.
– Твоими стараниями лучше всех.
– Ты о чем? – недоуменно спросил Олег. После
Нового года они не перезванивались.
– Это я от тебя подарок получил? Колись, дружище. И
сколько я тебе должен?
– Родь, ты о чем, я не пойму? Что ты мне должен?
– Да, понимаешь ли, мне тут принесли кое-что, в
подарок, а ты, я же знаю, спец по всяческим подаркам и сюрпризам…
– Родя, честное слово, это не от меня. Мы ж второго
улетели в Египет, только позавчера вернулись.
