Провизор встрепенулся и подкатился к двери. Распахнул:
– Чего угодно-с?..
В аптеку шагнул ротмистр, отстранив в сторону седовласого человечка.
– Господа, поздравляю, на улице дождь, – объявил он с порога. – Теперь еще и промокнем, как черти.
– Как же вы нас нашли? – удивилась госпожа Дроздова.
– Невелика хитрость. Куда ж и пойти лекарю, как не в аптеку?
* * *
Беседа тянулась третий час. На улице совершенно стемнело, по черному стеклу ползали большие мохнатые мотыльки. Им, наверное, очень хотелось попасть внутрь – спастись от дождя и согреться.
И ведь не понимают своего счастья, подумал Павел Романович. Окажись здесь – и вмиг спалят себе крылышки. И еще он подумал, что вся их компания напоминает этих вот мотыльков, увидевших волшебный огонек. Не сгорят ли они сами в своем предприятии? А ведь запросто, причем не в переносном, а в самом прямом смысле. Достаточно вспомнить злополучный «Харбинский Метрополь».
Разговор становился однообразным. Клавдий Симеонович вместе с ротмистром (в котором нынче господин Сопов нашел неожиданного союзника) убеждали, что затея с передачей большевикам панацеи – полнейшая ахинея и вздор.
Разгорячившись, Сопов спросил напрямую:
– Неужели вы хотите подарить большевикам вечную жизнь?
– Глупости, – ответил Павел Романович. – Вечной жизни не бывает. Да и не удержат они при себе панацею. Перегрызутся, передавят друг друга.
Анна Николаевна с планом Дохтурова соглашалась, однако ее замечания отличались значительной экзальтированностью и, увы, совсем небольшой основательностью.
При этом все трое вовсе не принимали в расчет, что лауданума у них в руках нет.
Ну, как угодно.
Павел Романович перестал отвечать, и какое-то время беседа текла в одностороннем порядке. Ротмистр тоже умолк. Хмурился и гладил кота, который сидел в корзинке. Зато Клавдий Симеонович говорил без умолку, строя все новые замыслы использования панацеи. Надо отметить, что в части практической – как перебраться отсюда в Новый Свет – господин Сопов сделал несколько весьма неглупых и даже остроумнейших предложений. Но с фантазией у него обстояло не очень, и дальше учреждения в Новом Свете гигантской лечебницы, где врачевание лауданумом должно было осуществляться на манер сборки моторов в компании мистера Форда, дело не шло. Впрочем, может, когда-нибудь и настанет время для этакой вот медицины?
Павел Романович слушал молча. При этом старался не смотреть на ротмистра. Точнее, на его руки. Однако взгляд невольно возвращался к рукавам мундира. А ведь недавно, стараниями Анны Николаевны, они были чисты.
В конце концов Агранцев это заметил.
Посмотрел на обшлаг рукава, поднялся и подошел к провизору. Спросил воды. А после вернулся к столу, сказав между прочим:
– Поцарапался по дороге.
Однако на те слова никто внимания не обратил. Потому что человек видит и слышит не то, что есть, а что ему самому интересно. Или же по профессиональной привычке. Павел Романович отметил: нет у ротмистра никаких царапин. Ни на руках, ни на лице – нигде. Стало быть, кровь на одежде – чужая.
В этот момент Сопов, закончив очередную фразу, умолк, и Павел Романович поинтересовался:
– Как там хозяева фанзы? Не в претензии?
– Решительно нет, – ответил ротмистр. Лицо у него было непроницаемо.
Кот снова мяукнул, и Агранцев потрепал его за ухом. Павел Романович отвернулся. Ему было неприятно смотреть.
Вот и первые жертвы моей мечты, подумал он. Чем помешали Агранцеву эти злополучные китайцы из нищей фанзы? Ничем. Ротмистр устранил их на всякий случай – чтоб не проговорились. И, вернее всего, жертвы сии не последние.
На улице послышался цокот копыт, приблизился, смолк. Снова забренчал колокольчик у двери.
– Однако, аншлаг, – заметил ротмистр.
Провизор замялся возле прилавка. Ему явно не хотелось открывать.
Колокольчик смолк, в дверь тотчас загрохотали.
– Полно, будет отсиживаться! – бросил провизору Агранцев. – Или вы знаете гостей и они для вас нежелательны?
– Нет-нет, – седой человечек заторопился к двери.
Пока он возился с засовом, разговор смолк. Все напряглись – и Дохтуров с Агранцевым, у которых было оружие, и Сопов с барышней, сидевшие безоружными.
– Да-да, здесь, – искательно сказал провизор, пропуская гостя вперед.
Павел Романович услышал, как щелкнул под столом взводимый курок: ротмистр явно не хотел, чтоб его застали врасплох.
– Насилу сыскал, – послышался знакомый голос. – Городишко дрянь, маленький, а поди ж ты…
Человек подошел ближе, и Дохтуров узнал его: казак из атаманского конвоя. Мокрая черкеска обвисла на плечах, газыри влажно блестели.
– Который из вас доктор? – спросил он.
Павел Романович молча поднялся.
– Григорий Михайлович просят прибыть. Срочно, – добавил он. – Пожалуйте, у меня экипаж.
Возникло мгновенное замешательство, и в этот момент ротмистр, перегнувшись через стол, вдруг тихо шепнул:
– А ведь на деле-то, доктор, вы прекраснейшим образом знаете, в чем рецепт панацеи. Верно?
Не успел Дохтуров ответить, как он отодвинулся назад и тонко, понимающе улыбнулся.
В общем, чего-то похожего следовало ожидать. И в самом деле, мало кто поверит, будто чудодейственное лекарство сложилось само собой, при полном неведении доктора.
Однако господин Агранцев к этому обстоятельству, по всему, относился спокойно. Определенно думал: никуда доктор не денется – с этакой тайной быть одному крайне опасно. Потому что легко и вовсе без секрета остаться. А заодно – и без головы. В чем, надо признать, был он совершенно прав.
* * *
Пришла пора расставаться.
И как раз накануне отъезда из Цицикара между Павлом Романовичем и господином титулярным советником нешуточная беседа затеялась. Но – точности ради – прежде был разговор с атаманом, который по-прежнему не хотел отпускать Дохтурова от себя. Для того и велел отыскать. Семин предложил Дохтурову остаться в отряде и был заметно огорчен новым отказом. Однако обещание все же исполнил – познакомил со своим авиатором.
Тот был неразговорчив и явно томился необходимостью объясняться с неизвестным штатским. Но Павел Романович был и настойчив, и обходителен: расспросил об особенностях летной работы, поинтересовался, бывал ли пилот в деле и сколько за ним воздушных побед.
Авиатор оживился мало-помалу.
Выяснилось, что есть у него кумир – прославленный пилот Нестеров. И есть мечта – попасть в БАГ к адмиралу Колчаку. Правда, говорил пилот о своем проекте, немного конфузясь. И потому лишь, что Павел Романович сообщил о своем намерении пробираться в Харбин.
