Мы подхватились, насос на плечах понесли. А он, заметьте, совсем не пушинка. Вместе с ходом – полста пудов. Трубы заливные – таким же манером. А сперва я помощника своего, Трушкина, по дворам пустил – чтоб лошадей дали. Потому как специальный приказ его превосходительства на такой случай имеется. Да еще квартального попросил по дворам в Пристани пробежать – водовозных телег собрать со дворов. В нашем деле, известно, – без воды много не навоюешь… Да что это вы, сударь, все на часы смотрите? – прервал сам себя брандмейстер. – Опаздываете куда?
– Вовсе нет, – отказался Грач. – Прошу, продолжайте. Чрезвычайно увлекательно. И что крестьяне? Отдали лошадей?
– Куда там! За приставом посылали, воинской командой грозили – ни в какую. Тогда квартальный на свой риск велел стражникам ворота конюшен ломать, чтоб лошадей вывести. Чуть до смертоубийства не дошло! Ну, пока суд да дело, выгорело едва не пол-улицы. Вот ведь народ! И нет разумения, что сегодня ты поможешь, а завтра – тебе.
– Истинно так, – покивал головой Грач. – Хотите верьте, хотите – нет, Иван Карлович, а только завидую я вам иногда. Ох как завидую!
– Чему же? – насупил брови брандмейстер, но чувствовалось по голосу, что – польщен.
– Службе вашей героической. Вот вы давеча про жуков сказали. А ведь правда это! Я столько всякой пакости за жизнь свою навидался – на десятерых хватит. Иной раз так станет тошнехонько, что и подумаешь: все, баста, нету моих сил больше терпеть! Не поверите: даже думал к вам проситься!
– Кх-м, – Иван Карлович испытующе поглядел на гостя. – Да вы, сударь, шутки тут шутите? Уж который год в сыскной обитаетесь. С чего бы такой кульбит?
– Какие шутки! – махнул рукой Грач. – Говорю же – устал. Да только куда я вам годен… В летах, сноровка не та…
– Сноровка… что – сноровка? – переспросил брандмейстер. – Это дело наживное. А коли и впрямь есть такое желание, могу поспособствовать. Вы в каком чине?
– Надворный советник.
– Ну что ж, могу взять к себе сменным помощником. Но только с испытательным сроком!
– Чудесно! – Грач просиял улыбкою авгура. – А что с испытательным, так то правильно. Я и сам думал себя испытать. А ну как не вынесу, заробею? Я вот что просить хотел: а возьмите меня как-нибудь на пожар! А?
– Ну, голубчик, это уж слишком!.. – Иван Карлович сцепил пред собой пальцы, посмотрел строго. – Вы порядки мои знаете. У меня посторонним допуску нет.
– Так какой же я посторонний? Я, можно сказать, уже ваш… почти!
– Право, не знаю. Да и как вы поспеете? У нас город не маленький, не Новомухинск какой-нибудь…
– В выходные стану дежурить. В личное время.
– А как же… – начал было брандмейстер, и в этот момент откуда-то сверху ударил и покатился вокруг звонкий набат.
– Что это? – удивился Грач.
– Что-что! Пожар! Накаркали, сударь!
Брандмейстер вскочил и с удивительным проворством покатился к выходу из кабинета.
– Иван Карлович! – вскричал Грач ему в спину. – Постойте! Я с вами!
– Для вас места в коляске нету, – на ходу отрезал брандмейстер.
Но Грач не сдавался:
– Ничего, меня тут своя дожидается…
На это брандмейстер уже ничего не ответил, только рукой махнул.
Внизу Иван Карлович отрывисто крикнул дежурному:
– Где? Что? Когда?
– Подъездной переулок, дом там в начале стоит, на отшибе. От него и валит столбом. Какой прикажете подавать номер?
– Первый пока что, – буркнул на ходу Иван Карлович. – Прибуду – там разберемся.
Брандмейстер уселся в казенный выезд (а было там местечко-то, было!). Грач, выбежав из ворот, поискал глазами – тут же и подкатила служебного вида коляска с двумя господами плотной комплекции. Один остался на козлах, другой вмиг соскочил и откинул ступеньку.
– К мастерским, – скомандовал Грач, забираясь. – Шибко не рвись, давай за брандмейстером.
В четверть часа прибыли.
Но, как ни старались, коляска Ивана Карловича убежала далеко вперед. Поэтому на месте Грач застал брандмейстера уже деловито распоряжавшегося, при каске и в ослепительно-белых крагах.
– Полюбуйтесь! Олухи царя небесного! – сказал он.
– А что случилось-то, Иван Карлович? – искательно спросил Грач.
Двое агентов в штатском при такой его интонации удивленно переглянулись – дескать, что это шеф заговорил столь угодливо с командиром топорников?
Но растолковывать им нюансы было теперь недосуг.
– Ситуация ясная, хотя и глупейшая, – крикнул брандмейстер. – Две телеги меж собою не разминулись!
И верно: в колее вдоль деревянного тротуара, у самой стены кирпичного двухэтажного дома с облупившейся штукатуркой застряли ломовые повозки. (Теперь сквозь струи огня виднелись лишь их почернелые остовы.)
– Как на беду – одна с сеном, другая керосиновые бутыли везла. Чуете запах? И кой черт им тут обоим понадобилось! – кричал Иван Карлович. – С чего занялось, понять не могу! Небось возница курил, ирод. Если не сгорел – голову с плеч отверну! Вы, сударь, пока в сторонке понаблюдайте, ближе не суйтесь.
Грач имел совершенно точное представление, откуда здесь взялись телеги с грузом, который дал столь убийственный эффект. Но делиться этими сведениями с брандмейстером отчего-то совсем не спешил.
Он соскочил с коляски и стал быстро осматриваться, хищно раздувая ноздри. От близкого жара уши его налились краской – казалось, вот-вот и сами они вспыхнут факелом.
А между тем дела серого дома были плохи: пропитанное керосином сено пылало у торцевой стены, в которой имелась маленькая железная дверь. От ужасающего огня дверь накалилась и стала темно-малиновой. Кроме того, горящий керосин определенно стекал внутрь. Пламя шумело изрядно, однако сквозь его рев слышны были какие-то посторонние звуки.
– Ос-споди! Там же людя собрались! Теперь точно задохнутся! – крикнул кто-то из толпы, немедля собравшейся поглазеть на столь любопытное зрелище.
– Поди, подступись! – отозвался другой. – Надобно ждать, покуда остынет.
Грач подумал, что это, разумеется, глупости. Сейчас огнеборцы поставят свою заливную трубу, дадут воду – и дело с концом. И вмиг озаботился: в его расчеты такая поспешность совсем не входила.
Но тут в толпе послышался новый крик:
– В подвал огня натекло! Подвал, верно, горит!
Точно: из узких – в ладонь – вентиляционных щелей, вделанных в цоколь, закурчавились кверху струйки жирного черного дыма. Крики изнутри (а это были, несомненно, именно крики) сделались громче, отчаянней.
– Худо дело, – сказал, подходя, Иван Карлович. – Дверь мы сломаем, да без толку: к тому моменту дым всех задушит. Придется в фундаменте лаз пробивать. Пойдемте-ка, подсобите. Теперь каждая пара рук на счету… Позвольте, а это кто? – спросил брандмейстер, показывая на агентов.
