– А! Конечно, – сказал ротмистр. – Ну и что?
– Был и еще случай, – терпеливо продолжил Павел Романович. – Вы лежали в фанзе: без чувств, при смерти.
Кот вспрыгнул на грудь, принялся тереться о ваше лицо. У него была изрядная ссадина за ухом. Совсем свежая.
– Вы хотите сказать… – Ротмистр выпучил глаза.
– Я хочу сказать, что удивительное, волшебное снадобье, бесценный лауданум, фантастическая панацея, за которой охотились столько веков сотни авантюристов, – эта самая панацея содержится в жилах вашего кота, боевого товарища и существа, по внешнему виду самого обыкновенного. Передается с кровью. А кроме того, со слюной. И эти случаи я вам только что описал. Хотя, что касается вас, ротмистр, все могло случиться и прежде. Вы ведь с вашим котом давно живете… бок о бок.
– Не может быть! – только и заявил Агранцев.
– Может, – до сих пор молчавшая Анна Николаевна вскочила на ноги. – Конечно, так и есть! Я, господа, исключительно по вашим рассказам, но помню все превосходно… И тот укус, и после, в фанзе… Значит, крошечная толика досталась всем.
– Нет, не всем, – сказал Сопов. – Меня кот не кусал и башкой об меня не терся. Так что не сходится.
Павел Романович пожал плечами: тут ему сказать было нечего. Подумал: а это плохо. Ломает гипотезу.
Но в следующую минуту Клавдий Симеонович сам развеял сомнения:
– Постойте, господа… А ведь было! У хлыстов хозяйская собака нашего Зигмунда подрала. Не сильно, но до крови. Да вы ж ухо его сами видели. А я тогда лечить его сунулся. Боялся – мало ли что… Он не дался и руку мне расцарапал. Я весь в крови перемазался – и в его, и в своей. Вот тогда-то оно и могло…
– Вы уверены, доктор? – снова спросил ротмистр. – Уж очень фантастично выходит.
– Совершенно. Должен признаться: без вашего ведома я провел над бедным Зигмундом некоторые медицинские манипуляции, довольно жестокие. Так сказать, дал сам себе урок вивисекции. И теперь могу утверждать абсолютно точно: ваш кот несет в себе удивительнейшее свойство. Он вовсе не подвержен инфекции, а раны заживают у него буквально на глазах.
– Вы резали его! – закричал ротмистр.
– Резал, – спокойно согласился Дохтуров. – Ну и что? Зато теперь мы все знаем правду.
– Тогда этого кота надо беречь, как… как… – воскликнула Анна Николаевна и смешалась, не находя слов.
– За котом уследить – дело нелегкое, – сказал Сопов. – И то чудо, что он до сих пор не утек. Я так полагаю, надо бы подстраховаться.
– О чем это вы?
– А вот о чем, дражайшая Анна Николаевна: надо Зигмунда срочно женить. Да и не один раз. Тогда у нас подстраховка появится.
Госпожа Дроздова слегка запунцовела.
Павел Романович усмехнулся про себя, а вслух сказал:
– Должен вас огорчить. Ничего не выйдет.
– Но почему? – почти хором воскликнули слушатели. (Судя по всему, идея насчет женитьбы Зигмунда пришлась им всем по душе.)
– Да потому, что эта мысль мне тоже приходила в голову. Согласитесь, она очевидна. А при кошачьей плодовитости было бы очень странно, если б в короткое время половина котов на земле не стала носителем панацеи. Так вот, в своих коротких опытах я исследовал его семенную жидкость. И должен вас огорчить: его мужские клетки мертвы. Наш Зигмунд бесплоден. Это не помешает ему в любовных приключениях, но потомства он оставить не сможет.
– Как же так? – переспросил ротмистр. – Это что, так нарочно устроено?..
– Не знаю. Будем благодарны тому, что имеем, – ответил Павел Романович. – Кстати, у вашего Зигмунда есть и еще одна особенность любопытная. На передних лапках у него между пальцами перепонки. Не замечали?
– Нет, – рассеянно сказал ротмистр.
– А я видал! – воскликнул Сопов. – Еще прежде заметил! А для чего ему?
– Думаю, своеобразная метка, коей наградила природа. У господина Менделя это тонко описано…
Однако спутников его такие тонкости вовсе не волновали. И далее разговор перешел в плоскость практическую – а вот тут уже было о чем поспорить.
* * *
Утряслось все не сразу. Много было недоверия, встречных вопросов. Даже покричали друг на друга немножко. Но потом улеглось как-то в сознании.
– …Вы думаете, панацея сама появляется в жилах некоторых существ? – спрашивала Анна Николаевна. – И китайцы научились таких животных находить – или выращивать?
– Не знаю, – признался Павел Романович.
– Но как же попала она, панацея, в кровь Зигмунда?
– И этого не знаю. Могу только догадываться. Думаю, так: Агранцев во время боев в Маньчжурии попадает со своими драгунами в отдаленную деревню. Расправляется там с самураями. В деревне все убиты японцами. В живых только девочка, только говорить не может. Потому как язык отрезан. Полагаю, тоже самураев работа. Она видит русского офицера и протягивает ему кота. Одной рукою протягивает, другой – чашку. Сказать, понятно, ничего не может.
Павел Романович сделал короткую паузу, потом продолжил:
– Думаю, тут вот что: японцы знали, что в той деревне держат особое снадобье. За тем и явились. Но не нашли. Резали жителей одного за другим, а все молчали. Осталась девочка, но и та не сказала. А эликсир жителями был помещен в кровь кота. Каким образом – не спрашивайте. Произвели они сию операцию, когда поняли, что деваться из деревни некуда. Надеялись так сохранить свою тайну. Да только оказалось, что девочке-то тайна куда менее важна, чем жизнь близких! На самом деле она просила Агранцева вылить кровь кота в чашу – а затем спасти хоть кого-то. А может, даже и всех? Агранцев, разумеется, не понял, он просто кота взял себе. И с тех пор кот стал его талисманом. Приносил удачу и отводил несчастья. Поэтому Агранцев берег кота как зеницу ока. И расставался с ним очень редко, только при крайней надобности. Однако наш бравый кавалерист даже не представлял, что за всем этим кроется.
– Любопытную историйку сочинили, – сказал ротмистр. – А кстати, где же мой Зиги? Страсть как по нему соскучился! Ну где ж он? Кис-кис!..
– Его тут нет, – ответил Павел Романович.
– То есть?!
– Он в надежном месте. Я отправил его… с нарочным.
– Думаю, мы все только что с этим нарочным столкнулись в дверях, – сказала Анна Николаевна. – Пошлая кокотка с глупой шляпной коробкой в руках. Она выходила из этой комнаты. Я права?
– Куда вы ее отправили? – вскричал ротмистр.
– Успокойтесь! – Павел Романович хлопнул рукой по табурету, и одна из ножек его тут же сломалась. Получилось нечаянно, однако значительно. – Господин ротмистр, должен заметить, что никаких особенных прав на панацею у вас нет. Вы ведь к этому ведете, так?
– Но кот мой!
– Верно. Но только с ваших слов. Вот господин Сопов нес его по тайге, кормил, заботился, даже спас от утопления – потому у него тоже есть определенные права на животное.
