Только чувство вины за произошедшее не давало мне так поступить.
По Отстойникам я слонялся минут сорок. Главное – забрался на бетонную перемычку, разделявшую обе цистерны, и рассмотрел ее внимательно. В перемычку через равные промежутки были вделаны кольца неизмеримого диаметра, а сквозь них продеты цепи, другим концом вкрученные в бока самих резервуаров.
Ширина перемычки составляла метра полтора – «Король» пролезет только боком, но я не был уверен, что у них есть такая шаговая функция.
Перемычка упиралась в некогда подвижную платформу, сейчас накрепко приваренную к стене. Один удачный выстрел – и ее сбросит вниз, на свалку арматуры и ржавых баков все с тем же трех-листником на боках.
Пока я ползал с исследованиями, с каждой минутой убеждаясь в провальности первоначальной идеи, меня взяли на прицел. Почувствовал затылком, а потом услышал, как щелкнул затвор. Позади, вся в пыли, стояла рослая Эба, облитая черным кожаным комбинезоном. Она-то и держала направленный на меня огнестрел, судя по виду которого, способный прикончить только утку.
Эта Эба не была похожа на остальных – лицо у нее было скуластое, губы крупные, а подбородок прямой. Волосы короткие и тоже черные, топорщились ежиком. Вся она почему-то очень смахивала на Тайтэнда, верно потому, что смотрела зло и презрительно.
– Выворачивай карманы, – приказала она. – Медленно. Присел… аккуратно.
– У вас много такого? – спросил я, кивая на ее оружие.
Бояться мне было нечего, я точно знал, что сильнее ее.
В ответ она сделала вид, что вот-вот выстрелит, но не выстрелила. Электрическое гудение наполняло воздух плотным кольцом, Дворец или как его там, гнал сюда «Королей», и на звук выстрела они сбежались бы как миленькие.
– Не двигаться, – сказала она, хотя я уже шел ей навстречу.
– Да подожди ты…
Я вынул огнестрел из ее безропотных рук. Это оказалась винтовка, стреляющая одиночными.
Она отдала мне оружие, подумала немного и вцепилась. Несколько секунд мы стояли неподвижно – она тянула меня в сторону, намереваясь сбросить, я сопротивлялся, и потому со стороны казалось, наверное, что Эба просто держится за мою куртку, а я позволяю ей держаться.
В итоге Эба подпрыгнула на месте, как белка, обхватила меня руками и ногами и повисла. Такого я не ожидал, весу в ней было килограммов на пятнадцать больше, чем во мне, а еще сбоку болталась винтовка, заняв единственную свободную руку, – левой я пытался еще балансировать, но через пару секунд ударился виском о шершавый бетон и обнаружил, что вместе с вцепившейся Эбой мы катимся к краю.
Она тяжело дышала мне куда-то в шею, но держалась крепко – как полип.
– За кем пришел? – прошипела она. – Где талон?!
Если бы у меня не было талона, все было бы намного проще, но у меня было аж три – мои собственные и тот, который я выловил из мутных дождевых потоков у ангара Журова.
– Вам надо рассредоточиться, – прохрипел я, мучаясь от того, что не могу дать ей в лоб и скинуть вниз. – Нельзя прятаться всем вместе – они наверняка прутся на тепло…
– Не твое дело! – тоже хриплым шепотом ответила Эба. – Отдай талон.
Электрический гул сбивал наши голоса, гасил вибрации связок.
– На башни у входа надо ставить сигнальные ракетницы, Аттам тебя упакуй! Да хоть лески протянуть… Вы жить вообще хотите или так, наслаждаетесь?
– Пошел к черту, – очень убедительно сказала Эба и вдруг расцепила руки и откатилась.
Некоторое время мы лежали рядом. Она – тяжело дыша, я – потирая онемевшее запястье.
– Нет у нас ракетниц, – сказала она и повернула голову.
Глаза у нее были вишневые.
– А что есть?
– А тебе зачем?
– Просто так, – хмуро отозвался я. – Меня Люка попросила.
– А, – коротко сказала она. – Эта шлюха.
Я не удержался и спросил.
Эба посмотрела с удивлением, но каким-то усталым.
– Она тебя любит, ты ей шоколад. Понял?
Квоттербек объяснял не лучше.
– Так ты что, – начала Эба, поднимаясь, – супергерой?
– Я Раннинг, – ответил я. – Игрок команды Солнца.
– Ну вот, жить тебе, Раннинг… – она посмотрела на блестящий браслетик, – осталось около часа. Как и всем нам.
Я и сам уже подозревал нечто подобное. Перемычка была хороша – узкая и ненадежная, но от идеи заманить сюда отряд многотонных машин я отказался – вряд ли они полезут наверх, даже если их будет заманивать целая толпа Эб.
Мне оставалось только примкнуть к тем, кого Журов назвал обезумевшими крысами, залезть в какую-нибудь нору и молиться Аттаму.
Мы спустились вниз, на свалку. Пахло мерзостно – химическими отходами и чем-то давно протухшим. Эба шла позади, видимо не доверяя, и тихонько мерно дышала.
– Вы все кучей? – спросил я.
– Да… в бункере… стой!
Я остановился в нескольких сантиметрах от зеленоватой густой лужи.
Нехорошо улыбаясь, Эба подошла к луже и показательно окунула туда металлический прут, подобранный неподалеку. Прут съежился и потек.
– Вот так и живем.
– Это залито в бочки?
– Да, – она отшвырнула прут, ставший короче ровно вполовину. Он плюхнулся сбоку и продолжил таять, шипя и плюясь светящейся пеной.
– Значит…
– Там внутри защитное покрытие, – пояснила Эба. – Но бочки старые, то и дело лопаются. Целых все меньше, а когда они все лопнут, настанет конец света… Так Марта говорит. Она немного того.
Над кладбищем апокалиптических бочонков нависла перемычка. Я обернулся – узкий проход между чередой складов…
– В цистернах то же самое?
– Да. Остатки.
– Вот что, Эба…
– Зера.
– Зера. Всех ваших оповести – пусть разбегаются по периметру и ищут норы поглубже – поодиночке! Максимум – по двое. А сюда тащи тех, кто рожден по правилу Аттама. Чем быстрее, тем лучше.
– Но…
– Времени на выполнение – пятнадцать минут, – оборвал ее я.
– Аттамы – это кто?
– Это как я.
На большее меня не хватило.
Она дернула было рукой, но потом развернулась и побежала – ровно и довольно-таки быстро. Я даже засмотрелся.
Через чертовы лужи пришлось пробираться самыми немыслимыми способами – рыхлая обожженная почва осыпалась, как пепел.
Бочонки и впрямь были ветхие и липли к рукам. Я выбрал несколько поближе и собрал их в одну кучу, опасливо двигая их ботинком, благо сил на это у меня хватало. Внутри мерзко булькало и шипело. Вытолкнув парочку к самому краю, туда, где луж уже не было, я выпрямился и увидел, что под перемычку поспешает довольно бестолковая толпа. Это был отряд оппозиции, мечтающий свергнуть Дворец. Я рассмотрел несколько совсем молодых ребят, не старше меня, и несколько совершенно дряхлых особей, вооруженных арматурой и огромными пистолетами. Основная масса, правда, была вполне боеспособной – рослые, хоть и исхудалые, заросшие бородами, как мехом.
