Квоттербек что с Солнцем, что без него шагал одинаково ровно и быстро, и я шел за ним затылок в затылок по песчаной узкой тропе, тихонько разминал плечи и был абсолютно счастлив.
Испытать свою силу на прочность удается не всем и не всегда, а зачем она нужна, эта сила, если не можешь ее испытать?
Когда меня освободили от груза, освободилось и время поглазеть по сторонам. Мы шли ровным полем, на котором не нашлось ни одного цветка – только сочная зеленая трава, словно выстриженная по линейке. Пейзаж был скучноват, но порой попадались и интересные детали – например, полуразрушенная башня из серого камня с остатками винтовой лестницы, уходящей в небо.
В башню сразу кинулся Тайтэнд, которого в последний момент поймал за шкирку Лайнмен, обязанный проверять обстановку до того, как кто-то влипнет. Он пошел внутрь с молчаливого согласия Квоттербека, осмотрелся немного, а потом уж пригласил Тайта.
Мне очень хотелось пойти и тоже посмотреть, но я почему-то возомнил, что обязан защищать Квоттербека, поэтому остался с ним и взял короткоствольный автомат наизготовку. Квоттербек посмотрел на меня с какой-то ласковой тревогой и смолчал.
Я потом заметил – он мало говорил, но у него были очень говорящие глаза, по которым я мог определить, что творится у него на душе. Конечно, если он позволял это увидеть.
Мне пришлось долго гадать, к какому правилу Аттама относится Квоттербек – я таких никогда не видел. В нем было что-то особенно типичное, от оттенка губ до прямой спинки носа, но угадать, откуда пришел этот тип, я не мог, пока мне не сказали. Теперь мне хочется увидеть его односерийников, снова увидеть эти глаза и эту особенную смуглую бледность… Знаю, что нельзя. Знаю. Он все равно остался в моей памяти, буду довольствоваться тем, что невозможно отнять.
Из башни Тайтэнд приволок кусок какого-то прозрачного провода с витой сиреневой сердцевиной. Он радовался этой штуке как ребенок. Лайнмен, который легко перенимал чужие эмоции, шел рядом с ним и хмуро и нерешительно улыбался.
– Это дьявольский корень, – наконец сообщил Тайтэнд, размахивая штуковиной. – Эта штука может выдержать напряжение, достаточное для питания небольшого «Прыгуна».
Я видел на полигоне «Прыгунов» – двуногие бронированные махины, оснащенные тяжелым оружием, – и видел кусок провода, которым размахивал Тайт. Наверное, это действительно была замечательная находка.
– Башню разрушил «Прыгун»? – спросил Квоттербек.
Тайтэнд подумал немного.
– Я думаю, что тот, кто был в башне, разрушил «Прыгуна», – не очень уверенно сказал он. – Хотя это и странно. Видели, как повреждена кладка? «Прыгун» обрушился на нее. Значит, либо погиб пилот, либо машине перерезали сухожилия.
Он завертел головой.
– Здесь кто-нибудь живет? Наверняка чертовы аборигены потом растащили его на кастрюли.
– Кого? – спросил я, чтобы просто послушать, каким спокойным бывает Тайтэнд, но он моментально вскипел.
– Кого-кого! Пилота, конечно же! Из него получились отличные котелки. А «Прыгуна» похоронили и теперь носят на его могилу мертвых голубей во славу бога Аттама.
Мне пришлось смолчать. Интересно, думал я, почему, когда Тайтэнд нарывается на грубость, это называется боевым духом, а когда я радуюсь – недопустимыми эмоциями… Ведь чем-то похоже.
Лайнмен позади глухо закашлял.
– Раннинг, – Тайт даже оббежал меня сбоку, – а ты такой умный не от Эбы ли…
Я посмотрел в его треугольное рыжеватое лицо и развернул автомат, легко представив, как бью его прикладом точно в переносицу и как он воет и скулит.
– Задачка, – сказал Квоттербек, не оборачиваясь. – В башне Лайнмен, Тайтэнд и Раннинг. Их атакует «Прыгун», пилот которого болеет за Луну. Время на решение задачки – три минуты.
– А где Квоттербек? – откашлявшись, спросил Лайн.
– А его в условиях задачи нет. Время пошло.
Я всю голову сломал, пытаясь представить, чем в такой ситуации может быть полезен Раннинг, и додумался только до идеи убежать с Солнцем. Но что делать дальше? Без команды Солнце не дотащишь. Это проигрыш, притом позорный…
Три минуты мы шли тише тихого, только Лайнмен дышал тяжело, с какими-то хрипами и бульканиями, но тоже явно раздумывал.
Честно говоря, меньше всего я полагался на его идеи – не верилось мне, что в круглой его голове могут вариться полезные мысли. И глаза у него были пустоватые. Квоттербек потом как-то поправил – это называется «добрые», балбес, – но по мне, так пустоватые, слишком чистые, что ли… Как вода в бассейне.
Три минуты истекли. Тайт хмурился, собирая подвижную кожу на лбу складками.
Он был похож на школьника, который изо всех сил делает вид, что выучил урок. Его первым и спросил Квоттербек.
– Значит, так, – сказал Тайт, присел на корточки и начертал пальцем на песчаной дорожке какую-то схему. – Я бы мог заминировать башню, но это конец игры. Можно попытаться с автомата перебить ему дыхание. Дыхательные трубки прямо под кабиной пилота, он будет переть напрямик, и их постоянно будет видно, но у меня обоймы не хватит, чтобы защиту раздолбать.
Он поднял голову, посмотрел на Квоттербека и яростно стер начерченные каракули.
– Я не знаю, – угрюмо сказал он. – Я знаю, что его уничтожили изнутри башни, но как – не знаю.
– Раннинг? – повернулся ко мне Квоттербек.
Я бы на его месте влепил Тайту хотя бы подзатыльник за тупость, а он улыбался. Правда, несколько напряженно.
– Убегать… – обреченно сказал я.
Тут задышал и засвистел Лайнмен, и Квоттербек переключил внимание.
– Солнце, – сказал он, отдышавшись. – Куда убегать с Солнцем? Его нет в задачке, но его не могло не быть в башне. Если погиб Квоттербек… а он погиб?
– Да.
– Если погиб Квоттербек, то это линия третья-четвертая, Солнце уже горячее, тяжелое. Один не донесет. «Прыгун» большая машина. Его увидели издалека и заставили отвлечься. Пилот вошел в азарт, потом начал злиться. Его подвели к башне и поставили на мины, на которые было время у Тайтэнда. Вряд ли с первого раза удалось сломать ему ноги, но Лайнмен с тяжелым вооружением может завершить начатое. – Тут Лайн окончательно запутался и даже покраснел.
– Точнее, – сказал Квоттербек.
– Сейчас, – твердо сказал Лайн и неожиданно подвел итоги: – Тайтэнд минирует западню, Раннинг все это время отвлекает «Прыгуна», потом ведет его на мины, Лайнмен доводит дело до конца. Башня здесь вообще ни при чем. Просто пилот думал, что Раннинг бежит в нее прятаться, потому что он был один и болельщики наверняка знали, что Квоттербек погиб. Думали, команда перессорилась и распалась…
Некоторое время Квоттербек что-то обдумывал. Потом кивнул и начал расстегивать ремни.
– Твоя смена, – сказал он Лайнмену, и тот торжественно и осторожно принял Солнце на плечи.
