— Ну что ж, мне пора, Олеська!
— Счастливого пути и мягкой посадки. Рада была тебя
повидать…
— А я просто счастлива, что у тебя все хорошо… Знаешь,
я не оставляю тебе свой телефон… Так, сказать, на всякий случай… Ну, чтобы она
не узнала, понимаешь? — смущенно пролепетала она. — Но я буду тебе
регулярно звонить…
— Твой телефон сохранился у меня в мобильнике, —
усмехнулась я. — Но ты не волнуйся, я звонить не буду. Пока, сестричка!
— Олеся, прости, прости меня. Вот, вот возьми мою
визитку с телефонами, и если тебе что-то понадобится…
— Да нет, спасибо, мне ничего не понадобится, а вот
если тебе понадобится алиби, можешь позвонить, я все подтвержу, что
потребуется. Не беспокойся!
На мгновение она оторопела, потом виновато и очень
обаятельно улыбнулась.
— Я всегда знала, что ты очень умная, Олеська! Но ты не
думай, насчет приезда к нам я не шутила, я скоро пришлю приглашение…
Она прошла через зеленый коридор, а я почувствовала себя
совершенно разбитой. Хорошо бы сейчас выпить рюмку, но я же за рулем. Что все
это было? Зачем? Я давно уже пришла к убеждению, что все в жизни имеет какой-то
смысл, пусть иной раз чисто символический, но все же… А что, для романа это
хороший ход… появление давным-давно пропавшей сестры… Не сестры, нет, это
слишком прозрачно, брата! Или матери! Надо подумать… Да, этакая мать-кукушка
объявится через двадцать лет… Но тогда она оттянет действие на себя, а что,
сейчас это и неплохо, я не очень понимаю, что делать дальше, а появление
кукушки может повлечь за собой массу неожиданных поворотов. Да, это отличная
мысль, просто суперская, как выражается мой сын. Его нет две недели, а я уже
жутко соскучилась. Может, стоит недельки через две слетать в Германию? Подумаю.
Одна моя приятельница, когда я использую в книге какие-то жизненные коллизии,
говорит как бы в шутку «Все на продажу», вспоминая классический фильм Анджея
Вайды, а на самом деле я чувствую, что она слегка меня осуждает. Ну и пусть, я
как Джамбул, что вижу, то пою!
* * *
Я уже тащилась в пробке по Ленинградскому шоссе, когда позвонил
Миклашевич. Я вдруг обрадовалась.
— Привет, ты где?
— Тащусь по Ленинградке.
— Сестрицу провожала?
— А ты откуда знаешь?
— Ой, как трудно догадаться! Ну, как прошла встреча?
— Сложно, даже очень…
— Слушай, Олеська, мне звонил мой заказчик, они сегодня
летят в Литву и приглашают нас с тобой. Полетим на денек-другой, посмотрим как
там и что, может, за этот дом и браться не стоит. Ты как?
— Ты про меня уже что-то сболтнул?
Да боже избави! Я просто сказал, что могу поехать с
декоратором, моей помощницей и все. Они обещали снять нам комнаты в частном
пансионе неподалеку. Пансион, кстати, тоже на берегу озера, говорят там просто
райские места.
— Мить, я поеду! Мне сейчас необходима встряска! А как
с визами?
— Не проблема, дашь мне паспорт, я мигом все улажу. У
тебя паспорт с собой?
— Нет, конечно.
— Ладно, тогда я выберу момент и заеду к тебе, заодно
погляжу, как ты устроилась. Ох, Олеська, покатаемся с тобой на лодке, помнишь,
как мы катались по Оке?
— Нет, я забыла, но почему не покататься?
— Мы на лодочке катались золотисто-золотой… — напел он.
— Не надейся! — отрезала я.
— Надежда умирает последней, — засмеялся он.
— Митя, я предупреждала — чисто деловые отношения!
— Да на фиг ты мне сдалась! — вдруг взорвался
он. — Деловые отношения — это все, что мне от тебя нужно, заруби это на
своем курносом носу. Так я заеду за паспортом!
Черт знает что! Я уже получила по носу… А зачем ты с ним
опять связалась? Тебе мало было? Просто очень захотелось поехать в Литву,
посмотреть на сельский дом на берегу озера, вспомнить прошлое… В конце концов
Миклашевич просто разозлился на меня за то, что я его поставила на место, он
этого не любит, вот и взбеленился. Эта партия все равно осталась за мной.
И вполне удовлетворенная, я помчалась на рынок за цветами.
Надо к его приходу максимально украсить свою квартиру.
Он позвонил нескоро, когда я уже решила, что он сегодня не
объявится…
— Олеся, извини меня за несдержанность…
— А ты изменился, Миклашевич, раньше ты никогда не
извинялся, — засмеялась я.
— А я что говорю? Я изменился, и мы будем работать на
совершенно новых основаниях. Когда я смогу заехать? Через полчаса удобно? Я
понимаю, уже поздно, но раньше я не мог… Зато тогда я завтра с самого утра
сунусь в посольство.
— Хорошо, приезжай!
Интересно, он хоть с цветами приедет? Хотя зачем мне цветы?
И, конечно, лезть ко мне он сегодня не будет, понимает, что тогда не видать ему
ни меня, ни моего брэнда. Я торжествовала. Главное в жизни уметь превратить
свое поражение в победу, а я, похоже, этому научилась!
Он приехал, конечно, без цветов, и вид у него был усталый и
замученный.
— О! — воскликнул он с порога. — Я не ошибся,
приглашая тебя на этот проект, молодец, моя школа! Выжала из однокомнатной
квартиры все, что только возможно! И с фантазией… Этот зеленый цвет на первый
взгляд шокирует, но на самом деле — это класс! Поздравляю себя с удачной идеей!
Ты меня не посрамишь!
— Миклашевич, у тебя усталый вид, ты есть хочешь?
— Да нет, я так устал, что хочу уже только добраться до
дому. Давай паспорт, я завтра позвоню, пока, детка!
И он ушел.
* * *
Утром, часов в девять, позвонила Лерка. Голос у нее был
трагический.
— Олеська, свинюга, совсем меня забыла, а я, между
прочим, глубоко травмирована!
— А сама чего не звонишь? И чем это ты травмирована?
— Курицей.
— У тебя что ли птичий грипп?
— Слава богу, нет, но я сломала палец на ноге.
— Господи, как тебя угораздило? — огорчилась
я. — Играла в футбол мороженой курицей?
— Почти, — всхлипнула она. — Я от боли
сознание потеряла.
— Но как это случилось?
— Помнишь Розу?
— Какую?
— Ну, барона, Гришкиного друга детства?
— Такое не забывается! При чем тут он? А главное, при
чем тут курица?
— Ты не очень спешишь?
— Да нет, а что, рассказ будет долгим?
— Да! Представляешь, Олеська, Роза пригласил нас в
гости, у него дом за городом, шикарный, между прочим. Ну мы приехали. Сад у них
такой клевый и все так приятно, зелено, трава такая свежая, я как дура
малолетняя обрадовалась. Там еще пес чудесный, забыла какой породы, но такой
миляга, мы с ним сразу подружились, он мне в зубах мячик припер, чтобы я с ним
играла. Я и стала играть, я подбрасываю, он ловит, я подбрасываю, он ловит и
мне опять приносит, а тут вдруг его кто-то позвал, он мячик бросил и побежал к
дому, а я хотела мячик ногой подкинуть, как размахнусь и… думала умру на фиг,
такая боль. Там в траве курица фарфоровая здоровенная стояла. Траву не
выкосили, вот я ее и не заметила, эту окаянную курицу.
