Он как-то грустно на меня смотрел. Я осеклась.
— Впрочем, это лишь сиюминутные идеи. Там будет видно.
— Очаг это хорошо, — улыбнулся он.
На мое плечо опустилась большая рука Миклашевича.
— Уже фонтанируешь?
— Да нет, просто…
— Нам, пожалуй, пора. До встречи в Москве! —
сказал он, решительно пожимая руку хозяину. — Мы подумаем, посовещаемся и
представим план и смету.
— Простите ради бога, что из-за меня не состоялся
обещанный вам обед, так, может быть, поужинаем вместе? — предложил Матвей
Аполлонович.
— Извините, но у нас на вечер свои планы… А завтра мы
уже уедем, совсем нет времени.
Интересно, он же собирался пробыть здесь дня три. Что бы это
значило?
— Жаль, а я хотел утром повезти вас на рыбалку, тут
такие места…
— О, рыбалка не для меня! — засмеялся
Миклашевич. — Я через пять минут готов сломать к чертям все удочки.
— Кто говорит об удочках! А на блесну вы не пробовали?
— Да нет, я не рыбак!
— Вы охотник?
— Да, но только на очень крупную дичь! —
усмехнулся Миклашевич.
В его голосе мне послышался вызов. Подошла Арина.
— Жалко, что вы так спешите, мне казалось, что нам
стоило бы поближе познакомиться, чтобы вы поняли наши устремления.
— Мы встретимся в Москве и решим, стоит нам
интересоваться вашими устремлениями или нет.
Она даже побледнела от его хамства. Он что, с ума спятил?
Когда мы сели в машину, я спросила:
— Митя, ты что рехнулся?
— Ты о чем?
— Что за тон, как ты с ней разговаривал!
—Все нормально, Олеська, просто я хочу, чтобы она сама
отказалась от моих услуг.
— Зачем? Ты не хочешь делать этот дом?
— Да ни за что!
— Но почему?
— По кочану!
— А конкретнее нельзя?
— Ну не нравятся они мне, особенно она, хотя и он тоже
гусь. Зачем мне выслушивать ее идиотские пожелания, что может быть хуже
снобизма плебейки?
— Бред какой-то! Ты вполне мог бы спокойно поставить ее
на место, в конце концов вмешивалась бы она не столько в твою, сколько в мою
работу! А мне безумно понравился этот…
— Я так и понял, потому и отказался.
— Что ты понял?
— Что тебе безумно понравился этот барон!
— Да при чем тут барон? — заорала я. — Мне
дом понравился. Я так и вижу его…
— Да черт с ним, с домом, я не хочу!
— Можешь объяснить почему?
— Могу, но не желаю. Много чести!
— Кому? Мне?
— Всем.
— Боже мой, как я могла опять наступить на те же
грабли, идиотка! Все, Миклашевич, больше никаких разговоров про брэнд, про
запасной аэродром, это все мое сугубо личное дело, тебя эти вещи не касаются!
Я была в ярости.
— Слушай, Олеська, ты чего бесишься, так уж этот мужик
тебе глянулся? Чем он лучше меня?
— Миклашевич, ты глухой? Мне понравился дом, понимаешь,
дом! Я еще студенткой мечтала работать над таким объектом…
— Да ладно, найду я тебе другой дом, без барона…
— … твою мать! — только и сумела сказать я.
— Чего ты ругаешься? Я же не слепой, он явно положил на
тебя глаз…
— А даже если, тебе-то какое дело?
— Ты мне не безразлична, а тут тебя ждали бы большие
неприятности.
— Так меня же, не тебя! Да и какие к черту
неприятности, ты, видимо, просто испугался, что тебе…
Он не дал мне договорить.
— Я испугался? Да чего мне-то пугаться? Хотя… если
честно, то я действительно испугался… за тебя. Эта баба легко сживет тебя со
свету. Как представит себе, что ее благополучию что-то угрожает…
— Слушай, Митька, — вдруг рассмеялась я, — ты
что, хочешь непременно свети меня с этим Розеном?
— Я?
— Ты, ты! Ты так упорно твердишь, что он положил на
меня глаз, что я могу ведь и заинтересоваться им. А что, он мужик еще не
старый, очень привлекательный, вероятно, не бедный, чем не любовник? Надо будет
рассмотреть его кандидатуру…
Он вдруг побелел и скрипнул зубами.
— Идиотка! Блядь!
— Миклашевич, ты что, ревнуешь? — обалдела вдруг я
от догадки.
— А хоть бы и так! И вообще, Олеська, давай-ка, выходи
за меня замуж. Хватит нам, нагулялись уже, пора гнездо вить.
У меня отвалилась челюсть.
— Мить, ты меня за сумасшедшую держишь?
— Отнюдь. Но ты же любила меня… И я… тоже.
— Любила, не отрицаю, но когда это было?
— Олеська, поехали покатаемся на лодке, вечер такой
чудный.
— Нет, я не хочу никуда с тобой ехать. И вообще, что-то
Гошка мне сегодня не звонил.
— А он что, каждый день звонит?
— Представь себе. Странно, телефон не отвечает.
— Позвони на мобильный.
— Я и звоню на мобильный.
— Может, он забыл его зарядить. Или не заплатил
вовремя, потратил денежки на мороженое или на презервативы.
— Что? Ты спятил?
— Почему? Парню уже четырнадцать, пора уж девок
трепать… Я в его годы…
— Я не желаю знать, что ты в его годы… Это совсем
другой случай!
— Да почему другой? Нормальный здоровый парень в
четырнадцать лет должен уже… Кстати, для Георгия сейчас мужчина в доме тоже
будет полезен.
— И ты полагаешь, я буду жить с тобой в одном доме?
— А чем плохо? Мы с тобой прекрасная пара, с Гошкой я
всегда найду общий язык… Ты подумай, подумай, твоя квартирка, конечно, очень
милая, но это же так, гарсоньерка, что называется. А оставлять мальчишку с
твоей полоумной мамашей по меньшей мере неразумно. А мы будем жить семьей, у
меня теперь дом большой. Да и тебе за городом жить полезно, и работать там
хорошо. Со всех сторон отличное предложение. Подумай несколько деньков… Ладно,
я что-то устал, пойду спать. Завтра у нас самолет в пять вечера, так что погуляем,
поездим по окрестностям.
— Подожди, ты что, сразу взял билет?
— Ну да, как только приехали, я отправил тебя с этой
мымрой, а сам взял билеты и машину. Мне сразу она не понравилась.
— И ты не будешь делать смету и план?
