— Знаешь, по сравнению с моей мамой, Амалия Адамовна
сущий ангел! Обожает играть в карты, помешана на своей собачке, немножко
взбалмошна, но это все нормально, а моя…
— Олесь, а Юля… Она больше не появлялась?
— Нет, даже ни разу не позвонила. Знаешь, я очень
отчетливо, наверное, впервые в жизни поняла, что такое отрезанный ломоть.
— Непонятно только, кто его отрезал, этот ломоть.
Надежда Львовна или сама Юля…
— На сей раз все-таки Юля. Мать сделала глубокий
надрез, но Юлька…
— Как грустно, Олеська!
— Грустно…
— Но не окончательно, наверное? Вон ведь Миклашевич
тоже считался отрезанным ломтем, а видишь как…
— Да, странная штука жизнь… Но все-таки хорошая и за
это стоит выпить, как ты считаешь?
— Стоит! Скажи, а Розе звонить не будешь?
— Еще не хватало!
— А Миклашевич в Москве?
— Нет, он поехал в Карловы Вары. Там Амалия Адамовна и
он тоже решил пройти там курс…
— Подлечить печенку, прежде чем жениться?
— По-видимому.
* * *
Когда я вернулась домой, мне вдруг стало грустно — я так
люблю свою квартиру, мне так хорошо здесь одной, зачем я согласилась
перебраться к Миклашевичу? Правда, еще не сейчас, а когда допишу книгу… Когда
же я ее допишу? Надо поскорее садиться за работу. Вот завтра с самого утра и
сяду. Я уже соскучилась по своей непутевой Марине и ее двум зайцам. А у меня
остался только один заяц… И хорошо, не надо блуждать в трех жалких сосенках…
Зазвонил телефон.
— Олеська, как ты там? Я соскучился!
— Мить, я жутко устала…
— А я хочу только пожелать тебе спокойной ночи, —
голос был бархатный, нежный, обволакивающий. — Я люблю тебя.
— Митька, что с тобой?
— Забота юности, любовь! Мама шлет тебе привет.
— Передай ей от меня тоже… Ты там лечишься?
— Первый и последний раз в жизни! Это кошмар, но я уже
начал, говорят, если бросить, все мучения пойдут насмарку. Ты скучаешь по мне?
— Да, скучаю. Но с утра берусь за работу и скучать мне
будет некогда.
— Да уж, пиши скорее, а то я не выдержу и сам вселюсь к
тебе.
— Миклашевич, не начинай!
— Все, молчу и целую. Спокойной ночи, деточка!
* * *
Утром я села за работу, но мысли разбредались, голова была
пуста, я не могла написать ни строчки. В таких случаях мне надо выйти из дому и
пройтись. Я заглянула в холодильник. Там было почти так же пусто, как у меня в
голове. Вот и хорошо, пойду куплю продукты, кстати, надо еще заплатить за
квартиру, за свет. Я занялась квитанциями и вскоре уже вышла из дома. Почему-то
вспомнился Матвей, как я его тогда разыграла. Интересно, к кому он приезжал во
второй подъезд? Хотя какое мне до этого дело? А смешно вспомнить, до чего
озадаченное лицо у него тогда было. Я прошла уже половину пути, заплатила за
квартиру, когда позвонила мама.
— Олеся, я плохо себя чувствую.
— Что такое, мама?
— Давление подскочило! Мне необходимо купить лекарство.
У меня кончилось.
— Хорошо, я сейчас куплю и привезу. Может быть, нужно
что-то еще?
— Да, нужна минеральная вода, обязательно «нарзан», а
еще купи апельсины.
— Мам, ну сейчас же лето, может, что-то летнее,
абрикосы, черешню, клубнику… Малина уже есть.
— Не вздумай покупать на улице! Там фрукты полны
тяжелых металлов! Только в магазине. Я же знаю, ты купишь первое попавшееся, а
у апельсинов, по крайней мере, толстая кожура.
— Я куплю на рынке.
— Откуда ты можешь знать, где эти рыночные фрукты
хранятся? Короче, купи апельсины.
— Хорошо, куплю апельсины. Что-нибудь еще?
— Нет, больше ничего не нужно. Главное — лекарство. И
поскорее, мне плохо!
Вот и подумала над книгой! Ну ничего, значит, сегодня не
буду работать, видно, не судьба. Я зашла в супермаркет, купила апельсины и еще
коробочку нектаринов, может, мама сочтет их безопасными, на них наклейка
«Седьмого континента». Потом я зашла в аптеку и решила не тащиться на рынок.
Возьму сейчас такси и отвезу все. Выслушаю еще порцию жалоб, а там будет видно.
Опять зазвонил телефон. Номер незнакомый.
— Алло! Алло, вас не слышно!
— Олеся?
Я сразу его узнала и почему-то екнуло сердце.
— Кто это? — притворилась я.
— Олеся, это Розен.
— Матвей Аполлонович? Чем обязана?
— Олеся, надо срочно повидаться! Это правда, надо,
почувствовала я.
— Зачем это? Хотите научить меня разбираться в сортах
виски?
— Боже, какая злопамятность! — облегченно
рассмеялся он. — Нет, я ничему не стану вас учить, я сам хочу научиться…
— Чему?
— Всему, Олеся, всему!
— Звучит многозначительно, но… не слишком умно!
Тоже верно. Олеся, все дело в том, что при вас я дурею, мне
нужно вероятно к вам привыкнуть, чтобы вы не считали меня идиотом. Поверьте, я
не такой.
— Пока придется поверить на слово. — Мне стало
весело и легко. — Так что вы предлагаете?
— Для начала предлагаю пообедать. У меня будет два часа
с двух до четырех. Годится?
Я посмотрела на часы.
— Хорошо. Где?
— Как вы относитесь к итальянской кухне?
— Положительно.
— Тогда… Вы сейчас где?
— Я еду к маме на Ломоносовский, но без машины.
— Отлично, я пришлю за вами машину, скажем, к половине
второго, годится?
— Хорошо.
— Говорите адрес!
Я сказала.
— Олеся, мой водитель позвонит вам на мобильный.
— Договорились.
* * *
Очень интересно! Он, значит, решил действовать, узнав о
предстоящем браке с Миклашевичем? Ну-ну, поглядим, как он станет
демонстрировать свой ум. Но чувством юмора бог его все-таки не обидел, и то
хлеб. А после разговора с мамой, обед в его компании это именно то, что нужно.
И в конце концов обед, да еще с ограничением во времени, ровно ничего не
значит! Но настроение заметно улучшилось.
* * *
— Ну наконец-то! Сколько нужно времени, чтобы купить
тот пустяк, о котором я просила?
