— Я согласна, Дмитрий Алексеевич.
* * *
Я волновалась, каким окажется дом, в котором я, похоже, буду
жить. И он мне сразу не понравился. Он был холодным, безжизненным, хотя являл
собой образец современной архитектуры и дизайна. Миклашевич сразу это просек.
— Что такое? Не нравится?
— Нравится, — вяло отозвалась я. — Только уж
очень нежизненно.
— Тут просто не хватает женской руки, я сам это
чувствую и мама так говорит.
— Мить, а кто декорировал дом?
— Роман Митник, помнишь его?
— Помню.
— Он сейчас в большой моде и кстати за этот дом он
получил кучу премий, фотографии были во всех крупных журналах.
— Ты много времени тут проводишь?
— Совсем мало. Некогда.
— Я думаю, дело не в этом, просто тебе тут неуютно.
И вдруг его словно подменили:
— Тебе кажется, что уют это обязательно тряпки, теплые
тона и всякая давно устаревшая чушь? — прошипел он, злобно
прищурившись. — И кухня в ярких изразцах, подушечки всякие? Да это же
прошлый век! Слава богу, что ты строчишь романы, а не занимаешься своей профессией,
ты в ней совсем несостоятельна, ты…
— Митя!
— Что Митя? Почему, ты полагаешь, сорвался контракт с
Розенами? Из-за тебя, ты там наболтала этому олуху про красные поставцы и
прочую убогую чушь, — завелся он.
От несправедливости этого пассажа я замерла, хотела что-то
сказать, но он продолжал гнуть свое:
— Почему, по-твоему, я отказался от идеи с тобой
сотрудничать? Да потому что понял — ты безнадежно отстала, твоего вкуса еще
как-то хватило на однокомнатную квартирку, а дом ты уже не потянешь! Ты теперь
великая писательница? Вот и занимайся своим делом, а в мое не лезь!
От обиды у меня сдавило горло. Идиотка, как я могла
поверить, что он изменился? Да ему попала вожжа под хвост и он опять
демонстрирует свой кошмарный характер. Но я уже сыта по горло. Вступать с ним в
препирательства нельзя, это только усугубит дело. Боже, куда девался
обаятельный неотразимый мужчина? Это был злобный, даже сварливый тип, от
которого хотелось спрятаться. Я выскочила из дома и побежала по улице. Какая-то
женщина сказала, что на шоссе легко поймать машину. Я свернула за угол и тут
увидела джип Миклашевича. Я отступила за придорожный куст и он пронесся мимо.
Нет уж, хватит с меня! Каменная стена оказалась сделанной из кизяка. Нет, ни за
что… Куда лучше быть одной! И что я такого сказала? Что мне неуютно в этом
доме, ну и что? Скорее всего, я просто наступила на любимую мозоль. Уверена,
ему самому дом не нравится, но признать это он не в состоянии. Вот пусть и
живет там, но без меня. Как я могла опять обмануться, в который уж раз? Ведь
какой-нибудь месяц назад мы поссорились и я уехала в Германию с твердым
намерением больше никогда с ним не общаться. Это было то самое благое
намерение, которыми вымощена дорога в ад. И я уже почти туда причапала… Но
фигушки вам, Дмитрий Алексеевич. Зазвонил мобильник. Я сразу отключила его, и
тут заметила такси, подняла руку и машина остановилась. Едва я уселась на
заднее сиденье как мимо опять пронесся джип Миклашевича. Я пригнула голову.
— За вами, что ль, несется?
— За мной.
— Кажись не заметил!
— Похоже на то.
— Муж, что ли?
— Слава богу пока нет.
— Жених?
— Теперь уже бывший.
— А что, плохой?
Простота вопроса поставила меня в тупик.
— Да не плохой, но характер невыносимый.
А… Понимаю вас. У меня тоже первая жена была — характер не
приведи господь. Я с ней язву желудка нажил. А когда совсем терпежу не стало,
убег, нашел себе кралю на ткацкой фабрике, не красавица, но душа-баба. У меня с
ней и язва зажила. Вот знаете, та, первая, зарабатывала хорошо, мы с ней как
сыр в масле катались, а эта, Нинка моя, не работает теперь, двойняшек
воспитывает, я один на всех вкалываю, а хорошо мне. Вот и вы, женщина,
правильно утекли, он вас до язвы доведет, оно вам надо?
— Не надо! — твердо ответила я. Хорошо, что мне
попался такой болтливый и добродушный водитель.
— Гляньте, женщина, кажись он нас догоняет! И откуда
взялся? Круг что ли сделал? Мне на «волжанке» от такого крутого джипа не уйти,
вы пригнитесь. А то этот бешеный, мало ли что вздумает. Дама, может, вас куда в
другое место отвезти, не домой, а к подружке какой или еще куда?
Мысль была здравая и я дала ему адрес Лерки.
* * *
— Олеська! Ты что без звонка? Что-то случилось? У тебя
такой вид… как будто за тобой кто-то гонится!
— Переночевать пустишь?
— От Миклашевича спасаешься?
— От тебя ничего не скроешь, подруга.
— Опять он в своем репертуаре?
— Лерка, я больше не могу! Все, лимит исчерпан. Он
сумасшедший. Мне сегодня в какой-то момент показалось, что я никого лучше не
знаю, и вдруг…
— Я тебя предупреждала. И тут я разревелась.
— Ты что? Да не стоит он твоих слез!
— Дело не в том, просто сегодня был такой кошмарный
день…
— Расскажи, легче станет.
— Сил нет, Лерочка.
— Найдешь!
* * *
— Ну и что такого особенного? Все можно перетолковать
по-другому, — решительно заявила она, выслушав меня.
— Как?
— Объясняю! В твоей маме проснулось что-то
человеческое, это уже плюс! Ты в очередной и, надеюсь, в последний раз
убедилась, что с Миклашевичем нельзя иметь дело, это два. А третье, и главное,
теперь ты спокойно можешь ответить на чувства Розы.
— Я уже.
— Что уже? — опешила Лерка.
— Ответила.
— Ты врешь?
— Ничуть.
— Ну ты и сука! Я тут мечу бисер, а ты уже с ним спишь?
— Ага! — всхлипнула я.
— Обалдеть! Но почему ж ты мне не сказала?
— Просто еще не успела! — Ну и как?
— Да нормально вроде…
— А ты в курсе, что у него послезавтра день рождения?
— Конечно. Я с утра ходила ему подарок заказывать.
— Олеська, какой?
— Футболку, черную, с надписью.
— А надпись какая?
— Аполлоныч Бельведерский!
Лерка открыла рот и вдруг согнулась пополам от хохота.
