— Мама, я пишу ровно то, что мне хочется, только и
всего. И кстати, я вполне укладываюсь в рамки реализма, правда,
несоциалистического.
— Твои книги безыдейны…
— Мам, это уже сказка про белого бычка! Давай лучше
поговорим о чем-нибудь другом!
— Когда, наконец, ты устроишь свою личную жизнь?
— Моя личная жизнь вполне устроена!
— Собачьи свадьбы? Случайные связи?
— О боже!
— Чего от тебя хотел Миклашевич? Знаешь, он, говорят,
очень преуспевает.
— Я весьма за него рада!
В этот момент, как спасенье, зазвонил мобильник.
Звонок был деловой, неинтересный, но я ухватилась за него,
как за соломинку и, сославшись на срочное дело, удрала. Какое счастье, что мы
теперь живем врозь.
* * *
Встреча с незнакомкой весь день занимала мысли Матвея
Аполлоновича. Не то, чтобы она понравилась ему как женщина, нет, но ему в этой
встрече вдруг почудилось что-то важное, что-то романтическое и молодое, хотя
женщине явно около сорока, да и ему за пятьдесят. Сердце ворохнулось, вспомнил
он выражение своего деда, «Матвей, — говаривал дед, уча внука
уму-разуму, — если встретил девушку и сердце ворохнулось, либо женись на
ней, либо беги без оглядки. Такие — самые опасные». Тут сердце ворохнулось,
сомнений нет, но жениться он не собирается — давно и удачно женат, значит надо
бежать. А от кого бежать? Не от кого. Надо забыть. А что делать с ворохнувшимся
сердцем? Это пройдет, надо только вплотную заняться делами. Сейчас поеду домой,
в свой большой красивый дом, Арина накормит вкусным ужином… и расскажет про
передачу «Народный артист»… И что тут плохого? Пусть журчит себе, можно не
вслушиваться и лишь изредка отпускать междометия…
* * *
Дома все было точно так, как он предполагал. Подтянутая,
прекрасно выглядевшая для своих лет Арина накормила его вкуснейшим ужином с
учетом всех модных тенденций в диетологии и принялась с жаром пересказывать
перипетии фильма, который посмотрела сегодня. Он отделывался междометиями, не
вслушиваясь в ее болтовню, потом взял стакан чаю и ушел к себе.
* * *
Затаскивая в подъезд сумки, я столкнулась с Викой, соседкой
с третьего этажа.
— Что-то случилось? — спросила я. У нее было такое
лицо…
— Да нет, ничего серьезного… — еле слышно проговорила
она. — Олеся, можно я сейчас у вас посижу часок? Я не буду вам мешать…
— Господи, конечно! Пошли сразу на кухню! Я с рынка…
— Олеся, хотите махонький эпизод для романа, так
пустячок…
— Слушаю!
— Я сегодня попросила Ивана свозить меня в Икеа, это же
у черта на куличках…
Иван — ее давний, преданный любовник.
— И что?
— Ну, во-первых, я попросила, чтобы он отвез меня в
Химки, там выбор лучше, но он ни в какую, только в Теплый Стан, ему удобнее.
Ладно, в Теплый Стан, так в Теплый Стан… И он за мной не заехал, мы встретились
у метро «Университет». А он ведь меня любит, по-своему, но любит, я знаю…
— Ну, судя по вашим словам…
— Так вот, дальше… Приехали мы туда, я все купила,
погрузила в машину и мы поехали… Вдруг звонит его дочка, ей уже двадцать три,
она в разводе, то есть не маленькая, не беспомощная… И она требует, чтобы он
немедленно забрал ее из какого-то магазина, у нее тяжелые пакеты…
— И что?
— А то… Он меня высадил и помчался за ней. И еще
сказал, что потом все равно ко мне приедет… трахаться…
— И вы согласились?
— Сначала да… а потом мне так обидно стало… Я отключила
мобильник.
— И решили пересидеть у меня?
— Да.
— А дочка что, не могла взять такси?
— Откуда я знаю?
— Вы его любите, Вика?
— Я боюсь остаться без него…
— Но он ведь поймет, что вы обижены… А они ох как не
любят обиженных женщин… Черт бы их всех подрал! У меня тоже был один такой… Он
очень меня обидел, но когда я эту обиду продемонстрировала, обиделся сам, а
когда мы помирились, сказал: «Я люблю когда ты улыбаешься, а не строишь из себя
обиженную тетку…»
— Сволочь! — с чувством сказала Вика.
— Еще какая! — тоже с чувством поддержала ее я.
— Но что же делать?
— Понятия не имею!
— Олеся, я думала вы всегда знаете, как поступить… в
таком случае.
— Если бы… — засмеялась я. — Это только мои
героини знают, а я… всегда теряюсь от хамства… Знаете что, по-моему, если вы не
хотите осложнений, включите мобильник, и когда он дозвонится, просто скажите,
что у вас изменились обстоятельства, что вас вызвали на работу, но говорите с
ним как всегда, не показывая обиды…
О, с какой радостью она включила мобильник и как просияла,
когда этот хмырь позвонил ей буквально через минуту и сообщил, что подъезжает.
— Простите меня, Олеся, и забудьте все… Я пойду… Не
могу, я же его люблю…
Я только плечами пожала.
— Вы меня осуждаете? — обернулась она уже в
дверях.
— Боже упаси!
— Но вы бы сами так не поступили?
— Откуда я знаю!
Что ж, подобный эпизод может пригодиться для романа. И
осуждать Вику я просто не имею права, разве я сама не глотала обиды, не прощала
то, что прощать в общем-то нельзя? Господи, чего я только не натерпелась от
Миклашевича… И как я его любила… И если уж копаться в себе, кто знает, как бы я
поступила, позвони он сейчас в дверь.
И тут же в дверь позвонили. У меня упало сердце.
— Кто там? — дрожащим голосом спросила я.
— Тараканов морить не желаете?
— У меня нет тараканов!
— Значит, будут! — уверенно ответил женский голос.
— Почему?
— Советую купить морилку, всего за двести рублей,
помажете в тараканоопасных местах и тогда они к вам не придут от соседей,
которые будут морить. Купите, женщина! — голос звучал угрожающе.
Я достала двести рублей и покорно купила какую-то мазилку.
Тетка долго инструктировала меня, как ею пользоваться.
Жаль, что нет такого средства от мужиков… Чтобы не думать о
них. Помазала, допустим, виски и все непрошенные мысли обходят твою голову
стороной.
Глупости какие, такая мысль даже для романа не годится,
чересчур глупая… Значит, и я дура набитая. И вдруг на смену горьким мыслям о
Миклашевиче вспомнилось озадаченно-веселое лицо Розы. Я все-таки вставлю этот
эпизод в книгу, вот прямо сейчас и вставлю. Без всяких объяснений, откуда
Марина его знает. Пусть будет небольшая загадка для читателей… Объяснение
придумаю позже. Черт возьми, зачем все-таки меня искал Миклашевич? Я не верю,
что просто хотел сказать, что я хорошо выгляжу. Не иначе, ему от меня что-то
нужно. Ему всегда от меня было что-то нужно. И зная мой характер, он взял
паузу. Понимает, сволочь, что я потеряю покой… буду мучиться… А я разве
мучаюсь? Так, слегка… Я давно выкинула его из головы и из сердца тоже, слишком
он меня извел…
