— Я хочу попробовать. Такой проект мне наверное по
силам, а насчет запасного аэродрома ты прав! Только, Митя, давай договоримся —
у нас будут чисто деловые отношения! Все остальное — в прошлом!
— Как скажешь! — усмехнулся он.
— Я уже сказала! Это мое условие! Когда ты думаешь
приступать?
Хозяева вернутся через четыре дня, и мы сразу с ними
встретимся. Говорят, что мадам прекрасно во всем разбирается. Я лично боюсь
таких дам, которые якобы во всем разбираются, но… В конце концов какие-нибудь
идиоты или идиотки возникают практически на каждом проекте. Я был уверен, что
ты согласишься, давай по глоточку за наше новое начинание.
— Ладно, по глоточку можно. Но, Митя, пока мы это не
сделали, ты никакой официальной рекламы никуда не даешь!
— Конечно, нет! Если ты решила все делать сама, я
должен убедиться, что за годы писательства ты не стала профнепригодна. За наше начинание!
Боже мой, что же я делаю? Зачем связываюсь с этим человеком?
Я что не знаю, какой у него чудовищный характер? Как он вечно бывает всем и
всеми недоволен, как больно может обидеть? Да нет, я именно хорошо его знаю и
смогу избежать многих подводных камней, о которые спотыкаются новички. И я буду
держать дистанцию, это главное… И верить ему не стану…
— Митя, мы должны будем составить договор…
— Разумеется, как же без договора…
— Я имею в виду не договор с клиентом, а договор между
нами.
— Ты мне не доверяешь?
— Дело не в этом! Просто во избежание недоразумений. А
то мало ли что может случиться…
— Хорошо, договор, так договор. Я тебе завтра же пришлю
проект по электронной почте.
— Отлично, я посмотрю и внесу изменения, если
понадобится. Кстати, о каких суммах может идти речь? Я уже совсем не знаю этого
рынка.
— Это мы будем обговаривать с заказчиком. Останешься
довольна.
— Имей в виду, если я до окончания работ по первому
проекту увижу где-то какую-нибудь заметочку о том, что известная писательница
вернулась к своей первой профессии…
— Можешь вставить этот пункт в договор. От меня никто
ничего не узнает. А вот за заказчика или его знакомых я не ручаюсь.
— Для первого заказа можно не сообщать, кто я такая.
Надеюсь, ты еще им не насвистел…
— Как я мог, не зная, согласишься ли ты? Но они же
могут тебя узнать! Твоя физиономия красуется на обложках, тебя показывают по
телевизору.
— Да ладно, все это ерунда. По телевизору меня
показывали всего два раза…
— Но я же вот тебя видел…
—И Юлька… — вырвалось у меня.
— Юлька? Какая Юлька? Твоя старшая сестра? Она
нашлась? — он вытаращил глаза.
— Нашлась и сегодня я с ней встречаюсь…
— Олеська, прости, я тут со своей чепухой…
Он взял мою руку и пожал, как-то тепло, дружественно, не
вкладывая в это пожатие ничего лишнего. Он иногда бывает поразительно чутким и
тонким, а иногда действует, как слон в посудной лавке…
— Ну что ж, Олеська, похоже в твоей жизни начинается
какой-то новый этап и на этом этапе мы опять будем… если не вместе, то все-таки
рядом. И ты можешь на меня рассчитывать.
Вон оно как! Однажды я уже поверила ему… Нет, с ним нельзя
расслабляться. Он человек ненадежный… А вернее, чудовищно несправедливый. У
него, как говорится, всякая вина виновата. Все это я о нем уже знаю, а
следовательно он мне не опасен. Но в обаянии и таланте ему не откажешь.
Мы расстались, договорившись созвониться, и как только
заказчик появится в Москве, встретиться с ним. Оттуда я поехала в издательство
посмотреть обложку новой книги, а Юлька все не звонила. Я ни на чем не могла
сосредоточиться. Мобильник то и дело звонил, я вздрагивала, роняла его, но все
было не то. В половине первого, я решила ехать домой, она уже не позвонит… А
вдруг с ней что-то случилось?
Но вот еще звонок и на этот раз — Юлька!
— Олеська, прости, я не могла раньше позвонить.
— Я уже волновалась! Где и когда?
— Давай в три встретимся у ресторана на углу
Спиридоновки и Вспольного переулка!
— А там есть ресторан? — удивилась я.
— Да, и очень неплохой. Ты любишь итальянскую кухню?
— Чтобы увидеть тебя, я готова есть даже папуасскую
кухню! Господи, Юлька, неужели…
— Олесенька, все при встрече!
Подумать только, Юлька в Москве и ходит по ресторанам… С
кем, хотела бы я знать? Она выбрала ресторан на углу Спиридоновки. Значит,
скорее всего, живет где-то неподалеку. У подруги… Кто из ее подруг жил на
Спиридоновке, тогда улице Алексея Толстого? Или где-то поблизости? Не помню… Я
вообще помню только одну ее подругу Лилю и ничего о ней не знаю. Последний раз
я видела ее примерно через год после исчезновения Юльки. Я пыталась хоть что-то
узнать о сестре, которая ушла из дому, оставив записку: «Олесенька, прости, но
я не могу больше жить в доме с этой женщиной. Искать меня не нужно, я не
собираюсь сводить счеты с жизнью, просто хочу резко ее поменять. Матери у меня
теперь больше нет, но тебя я люблю и найду возможность с тобой связаться, как
только сочту, что нашла сама себя. Сейчас я потеряна, прежде всего для себя, а
жить с этим невозможно. Прошу только об одном: не дай ей загубить и твою жизнь!
Я люблю тебя, сестренка, не обижайся на меня».
Потеря обожаемой старшей сестры причинила мне страшную боль,
но я тогда еще не верила в то, что мать донесла на Дика. И все же исчезнуть на
столько лет… Или она так и не смогла найти себя? Сегодня я, наконец, все узнаю.
* * *
Я увидела ее сразу, как только свернула на Спиридоновку. Мне
показалось, что она нисколько не изменилась — такая же изящная, тоненькая, с
той же копной русых волос. У меня так сжалось сердце, что я едва не врезалась в
припаркованный у ресторана «Пежо». Пришлось проехать чуть дальше по
Спиридоновке. Как я закрыла машину, я не помню, и бегом бросилась на угол.
— Юлька! — крикнула я, но крик был какой-то
задушенный, — Юлька!
— Олеся!
Мы упали в объятия друг друга и обе залились слезами. Вероятно,
это выглядело странно — две не первой молодости тетки рыдают возле
респектабельного ресторана.
Первой опомнилась Юлька, она всегда была гораздо
выдержаннее, чем я.
— Олеська, сестренка моя любимая, какая ты стала… Как
же я счастлива тебя видеть, ну хватит реветь, все же прекрасно, все просто
замечательно, мы опять вместе… Пойдем, это очень тихое местечко… Нам никто не
помешает, наговоримся всласть!
И она буквально потянула меня к дверям. Заведение и впрямь
было премилое. Уютное, красивое и почти пустое, только за одним дальним
столиком сидела парочка влюбленных, они были настолько заняты друг другом, что
даже не взглянули в нашу сторону. И громко пела канарейка в клетке.
