— Завтра у меня проверочная работа.
— С тех пор, как в воскресенье ты упала в обморок, я не узнаю тебя. Ты ведешь себя очень странно.
— Извини.
Это было все, что пришло мне в голову.
— Ты уже сделала уроки? — спросила она.
— Да.
— Я сейчас немного приберусь, и через полчаса мы встретимся за игрой.
Она выдержала небольшую паузу:
— Что случилось с твоими волосами?
Я прикоснулась рукой к локонам, еще сырым после ванной, и печально ответила:
— Не спрашивай.
Это помогло. Она рассмеялась и вышла из комнаты. Я сложила одежду обратно в ящик и подняла значок, который дал мне Джеймс. Моим первым желанием было бросить его в сумку с книгами. Но я передумала. Мне не хотелось прятать этот подарок. Я приколола его к лицевой стороне сумки.
Кэти не было ни на кухне, ни в столовой. Я нашла ее в семейной комнате, где она расставляла три складных стула вокруг карточного столика, стоявшего между двух кушеток. Ей было бы проще использовать стулья из Молитвенного уголка. Однако она не посмела прикасаться к ним. Очевидно, они являлись частью священного места. Хотя экран большого телевизора оставался темным, откуда-то доносилась тихая музыка. На столике лежала коробка с игрой «Монополия». Рассеянный взгляд Кэти, пока она раскладывала карточки, опечалил меня. К сожалению, современные люди перестали радоваться собственным забавам. Чем больше их одаривали новыми изобретениями, тем меньше они нуждались в компании друг друга. Они не пели у камина под веселые звуки скрипки. У них для этого было стерео. Домочадцы не рассказывали вечерних историй на полутемном крыльце. Они теперь смотрели телевизор.
Кэти разместила на столе пластиковые тарелки. Ножи и вилки, завернутые в бумажные салфетки, напоминали рождественские печенья, но атмосфера не казалась праздничной.
— На этот раз я не буду маленьким утюгом, — сказала мать Дженни. — Я возьму себе корабль.
Она поставила в углу игрового поля три маленькие металлические игрушки: собачку, цилиндр и океанский лайнер. Когда зазвонил дверной колокольчик, она прокричала:
— Дэн, открой. Это пицца!
Через минуту в комнату вошел отец Дженни. Изображая из себя официанта, он держал коробку с пиццей в высоко приподнятой руке. Дэн переоделся в домашние брюки и рубашку. На его лице сияла улыбка. Тем не менее у меня возникло впечатление, что его хорошее настроение не было связано с семьей и вкусной едой. Казалось, что он вспомнил веселый анекдот, который не хотел пересказывать нам. Дэн поставил коробку на край стола — рядом с одной из кушеток. Меня удивил прекрасный запах, который исходил от нее. В своей призрачной жизни я повидала немало пицц, но не пробовала ни одного кусочка.
— Ты не говорила мне о «Монополии», — сказал он.
— Мы не играли в нее с прошлого месяца, — ответила Кэти.
— Просто позже мне нужно будет съездить в офис, — пояснил Дэн. — Вряд ли у меня найдется время для игры.
Кэти хмуро посмотрела на него:
— Дженни, принеси, пожалуйста, содовую воду и чашки.
Я быстро вышла, понимая, что Кэти хотела выпроводить меня из комнаты. К несчастью, чашки и бутылка с содовой уже стояли на кухонной стойке. Мне не пришлось их искать. Я возвращалась в кабинет шагами умиравшей улитки. До меня доносились голоса родителей.
— Я знаю, что сегодня у нас запланирован семейный вечер, — произнес Дэн. — Поэтому я здесь и могу остаться с вами на какое-то время. Но через час мне придется уехать. Мы со Стивом должны переделать отчет.
— Ты обещал, что вечера по вторникам будут посвящены только нашей семье.
— Я делаю все, что могу.
Он говорил с ней снисходительным отеческим тоном:
— Неужели ты не понимаешь, насколько важна моя работа? Ты должна поддерживать меня. Я стараюсь обеспечить нам хорошую жизнь. На мне лежит забота о семье. Поверь, я с радостью играл бы с вами в «Монополию», а не возился бы с документами.
Я стояла у порога, желая оказаться где-нибудь на крыше.
— Дженни, — позвал Дэн.
Когда я вошла, у Кэти был несчастный вид. Она молча наливала в чашки содовую воду. Дэн разложил по тарелкам большие куски пиццы. Я села между родителями, как домашнее животное.
— Давайте играть, — сказал Дэн. — Когда мне нужно будет уезжать, я разделю свое богатство пополам между вами.
Он сунул руку в коробку, вытащил миниатюрный утюг и заменил им океанский лайнер.
— Вот теперь все в порядке. Папа, мама и наш пупсик.
Он проигнорировал новый выбор супруги. Фактически он не понял, что его жена взяла себе фишку, символизирующую дух свободы и приключений. Она специально отказалась от маленького утюга домохозяйки. Я наблюдала за ней, надеясь, что она начнет настаивать на лайнере.
— Ладно, — с усталым видом сказала Кэти. — Раз ты торопишься, мы можем поиграть в слова. Так будет быстрее.
Она встала, сложила игровое поле «Монополии» и ссыпала карточки в картонную коробку.
— Я не против, — согласился Дэн.
Кэти принесла другую коробку с надписью «Скрэббл». Эту игру я понимала лучше. Я часто видела, как супружеская пара Браунов играла в нее со своими друзьями.
— Кэтлин?
Дэн попытался изобразить притворную нежность, но у него не получилось. Кэти взглянула на мужа и одарила его улыбкой, которая тоже, как я знала, была фальшивой.
— Ах ты моя девочка, — с усмешкой сказал он, приподнявшись, чтобы поцеловать ее в щеку.
Я едва не совершила ошибку, решив отведать кусок пиццы, лежавший на моей тарелке. Когда Кэти разложила все карточки буквами вниз, Дэн повернулся ко мне:
— Пупсик! Неужели этим вечером ты не попросишь милости у Бога?
Они склонили головы и закрыли глаза, Кэти сложила ладони под подбородком. Я тоже воспроизвела этот жест и попыталась вспомнить какую-нибудь молитву. В доме Браунов не просили Божьей милости. У меня долгое время не было практики. Закрыв глаза, я сосредоточенно вспоминала слова. Внезапно перед моим взором возникла белая скатерть с синими фиалками по углам. Я содрогнулась от суеверного страха. До меня донесся грохот ставней и стук веток, колотивших в стену. Я стояла, глядя вниз на вышитую ткань. Стол дрожал, и фиалки раскачивались, будто ожившие. Я осмотрела тусклую комнату. Камин с висевшим котелком, ржавая раковина и водопроводный кран с насосом. В темном углу виднелась метла. Хотя окна были закрыты ставнями, стекла гремели в расшатанных рамах, и сильный сквозняк шевелил края белой скатерти. Я держала в руках что-то тяжелое.
— Молитва за столом не должна быть безмолвной.
Голос Дэна привел меня в чувство. Я открыла глаза и с облегчением увидела на столе пластмассовые тарелки.
