— Я хотел предложить тебе носовой платок, но вспомнил, что у меня никогда не было его. И даже если бы был…
Его слова рассмешили меня:
— А что ты вспомнил из прошлой жизни?
Он выпрямился, когда мимо стеклянной будки прошел школьный уборщик.
— Пока это только фрагменты. У нас был миндалевый сад и флюгер с бегущей лошадью.
Джеймс задумчиво помолчал.
— В раннем детстве мне подарили качалку в виде коня. Его звали Угольком, потому что его хвост обгорел, когда он стоял слишком близко к камину.
Внезапно я почувствовала себя тонкой и холодной, как жестянка. Перед моими глазами промелькнул образ маленькой девочки. Белокурые волосы свесились над деревянным ягненком — игрушкой на колесиках.
— Мою собаку звали Ножик, — продолжил Джеймс. — Я вспомнил, как кузен учил меня плавать. В тот год мы сделали плот и едва не утонули в реке.
Он засмеялся, затем заметил испуг на моем лице и озабоченно спросил:
— Мои слова напугали тебя?
— Что еще к тебе вернулось?
Мне не хотелось слушать про то, как кто-то тонул в холодной воде.
— Отец вырезал для меня несколько солдатиков из липы.
Он поднес трубку к другому уху:
— Пока это все мои воспоминания.
Я хотела представить себе Джеймса в его настоящем теле.
— А что ты помнишь из своей прежней жизни? — спросил он. — До того, как стала Светом?
— Ничего.
Я вдруг поняла, что говорила неправду:
— Только возраст и имя. И то, что я была женщиной.
Он ждал чего-то большего.
— Иногда перед глазами мелькают странные образы, которые вызывают сильные чувства. Но я боюсь заглядывать в прошлое.
Его пристальный взгляд пробудил мое любопытство. Вопрос сам слетел с моих губ:
— Скажи, как я выгляжу?
В отличие от меня Джеймс ничуть не смутился:
— Ты очень красивая. У тебя темные глаза и светлые волосы.
Он замолчал, продолжая смотреть на меня.
— А сколько мне лет, на твой взгляд?
— Ты женщина, — пожав плечами, ответил он. — Я не могу судить о твоем возрасте.
— На самом деле мне двадцать семь. Расскажи о моей одежде. Я не вижу себя в зеркалах.
— Да, это большая проблема. Понимаю.
Я упустила из внимания, что когда-то он тоже был Светом.
— На тебе платье с полосатой лентой. Вот здесь.
Джеймс изобразил округлый вырез на своей груди.
— Какого цвета? — поинтересовалась я.
— Это трудно объяснить, — с улыбкой ответил он. — Ты не выглядишь четкой, как снимок или портрет. Твой образ, скорее, похож на воду. Иногда ты полна красок и кажешься очень яркой. А иногда ты серая и тусклая.
— И какая я, когда полна красок?
— У тебя карие глаза, золотистые волосы и синее платье.
Мое сердце почувствовало вибрации холодной земли. Отбросив страх, я придвинулась к Джеймсу:
— Какая одежда была на тебе до того, как ты вошел в тело мистера Блейка?
Он засмеялся:
— Не знаю. Я тоже не видел свое отражение.
Он заразил меня своим весельем. Я почувствовала странную, почти забытую легкость. Неужели мы действительно шутили о нашей смерти?
— Скажи, мое платье сейчас синее? — спросила я. — Или оно прозрачное, как вода?
— Прямо сейчас?
Он осмотрел меня с головы до ног, по-прежнему прижимая трубку к уху:
— Ты серебристая, как Владычица Озера.
У меня было множество вопросов к нему, но я больше не могла здесь оставаться.
— Расскажи, почему ты привязана к школе? — спросил он.
— Мне нужно уходить.
— Подожди.
Он протянул руку, чтобы взять мою ладонь, но у него ничего не получилось. Я была напугана вспышкой теплоты. Ему тоже потребовалось несколько секунд, чтобы вновь заговорить со мной:
— Мисс Элен, ты необыкновенное создание. Когда я смотрю, как ты порхаешь вокруг мистера Брауна, читаешь через его плечо или слушаешь стихи, которые звучат в нашем классе, меня переполняет восхищение. Я верю, что ты единственное в мире существо, которое может понять меня. И вот теперь ты смотришь на меня! Ты говоришь со мной!
Он произносил слова в телефонную трубку. Так трогательно и убедительно!
— Это просто чудо.
Возможно, из-за того, что мистер Браун уже выезжал со стоянки, или потому, что слова Джеймса звучали прямо в моем сердце, или по той причине, что я прожила сто тридцать лет, не будучи никем увиденной и услышанной, меня накрыло волной слабости. Мне пришлось опустить голову.
— Я чем-то обидел тебя?
— Нет.
Я трепетала, как крылатое существо, стремящееся взмыть в воздух. Острая холодная боль подсказывала мне, что мистер Браун удалился на опасное расстояние.
— Пожалуйста, не прячься больше, — сказал Джеймс. — Увидимся завтра.
Будучи Светом, вы можете перемещаться через прочные объекты без особых усилий — с такой же легкостью, как складываете числа в уме. Но в то мгновение, если бы Джеймс не открыл стеклянную дверь, я вряд ли собрала бы силы, чтобы выбраться из телефонной будки.
3
Эту долгую ночь, с ее мучительно медленным ходом времени, я провела в спальне мистера Брауна. Сидя у окна, я размышляла над вопросами, которые хотела бы задать новому знакомому. Яркие звезды катились по небесным тропам с неторопливостью растущей травы. С рассветом я перебралась в постель и легла рядом с моим хозяином. Теперь, обзаведясь своим собственным поклонником, я больше не стеснялась миссис Браун. Когда хозяин начал подниматься, она погладила рукой его голую спину. Он снова забрался под одеяло, и я разочарованно вскрикнула. Моя беззвучная ярость вспугнула воробья на подоконнике. Я торопливо вылетела из дома и забилась в угол на заднем сиденье машины.
Тем не менее, когда мистер Браун вышел на крыльцо, застегивая пуговицы рубашки и приглаживая рукой непослушные волосы, мое настроение изменилось. Он провел в постели почти весь наш писательский час. Но я не могла сердиться на него. Он сел за руль и начал выезжать на аллею. Я вдруг поняла, что он чем-то походил на Джеймса — возможно, формой челюсти или очертанием ресниц. И тут мое сердце окончательно оттаяло. Прежде всего он был моим мистером Брауном. И он любил свою жену. Я тоже после стольких лет одиночества могла наконец поговорить с человеком, а не просто следовать за ним.
Чуть позже я вспомнила, как нашептывала мысли предыдущему хозяину — моему Поэту. Когда мистер Браун открыл папку и вытащил незаконченную рукопись, я, сжав руками спинку скрипучего кресла, склонилась к его уху:
