— Я налагаю печать на эту силу. Пусть вернется равновесие сфер, и пусть никто больше не потревожит их величие. Я связываю магию именем всех тех, кто однажды разделит эту силу. Потому что я есть Храм; магия живет во мне.
Вдруг вспыхивает ослепительный белый свет. Меня как будто раздавило его мощью. Это и есть сама магия. Связующие чары проносятся сквозь меня, как по родной для них тропинке. И магия проливается сквозь меня, как вода. А потом все затихает. Я, задыхаясь, падаю на колени.
А пещеры уже сияют красками. Фрески становятся все ярче и ярче. Розовые бутоны распускаются, огромные статуи как будто оживают.
— Что стало с мисс Мур? — спрашивает Энн.
— Я сделала то, о чем она просила, — избавила ее от жалкого существования и отправила в такое место, где она больше не сможет никому причинить вреда.
— Значит, все кончено?
Это голос Пиппы.
Энн судорожно вздыхает, когда Пиппа выходит из-за большого камня. Поскольку магия больше не бродит где попало, ложный свет начал рассеиваться. На голове Пиппы снова красуется венок из свежих цветов, вот только перед нами уже не та Пиппа, которую мы знали и любили. Существо, стоящее перед нами, меняется. Зубы становятся острее, кожа тоньше, сквозь нее видны голубые дорожки вен. А глаза… Они превратились в мутно-белые шарики с черными точками зрачков.
— Почему вы так на меня смотрите? — испуганно спрашивает Пиппа.
Ни одна из нас не отвечает.
— Все кончено, но я все равно здесь, — говорит Пиппа.
Она улыбается, и мы холодеем от ее улыбки.
— Пора покинуть нас, Пиппа, — мягко говорю я. — Пора уходить.
— Нет! — завывает она, как раненый зверь, и я чувствую, как разрывается мое сердце. — Пожалуйста, я не хочу уходить! Не сейчас! Пожалуйста, не бросайте меня! Прошу! Фелисити!
Фелисити плачет.
— Мне очень жаль, Пиппа…
— Ты обещала, что никогда меня не бросишь! Ты обещала! — Пиппа ладонью смахивает со щек слезы. — Ну, вы об этом еще пожалеете.
— Пиппа! — вскрикивает Фелисити, но поздно.
Пиппа уходит, спеша в то единственное место, где может найти убежище. Когда-нибудь мы с ней еще встретимся, но не как подруги, а как враги.
— Я не могу использовать магию, чтобы удержать ее здесь. Вы ведь понимаете?
Фелисити не смотрит на меня.
— Я устала от этого места. Я хочу домой.
Она решительно шагает вниз по склону и вскоре исчезает в разноцветных клубах дыма благовоний. Энн осторожно берет меня под руку. Это ее способ сказать, что она меня прощает, и я благодарна ей за это. Я могу только надеяться, что со временем и Фелисити простит меня.
— Смотри, леди Надежда! — окликает меня Аша.
И я вижу их — тысячи духов, уходящих в мир за пределами нашего, готовых наконец завершить свое путешествие. Они скользят мимо нас, не замечая. Они хотят только отдохнуть. Я вопреки всему надеюсь, что увижу среди них Бесси Тиммонс или Мэй Саттен… Но их там нет. Они уже добрались до Зимних Земель, как вскоре доберется туда и Пиппа. Схватка за них еще впереди.
— Леди Надежда!
Я оборачиваюсь — и вижу Нелл Хокинс, мечтательно машущую мне рукой с берега реки. Она точно такая, как в моих видениях, — миниатюрная, счастливая… Я ощущаю укол раскаяния. Мои руки навсегда запятнаны кровью Нелл Хокинс. Правильно ли я поступила? Возможно, был и другой выход?
— Мне очень жаль, — говорю я.
— Ты не можешь запереть мир в клетку, — отвечает она. — Прощай, леди Надежда.
С этими словами Нелл легко входит в реку, исчезает под водой, а потом выходит на другой стороне и идет к оранжево-золотому небу, пока я наконец не теряю ее из вида.
На реке нас ждет горгона.
— Должна ли я доставить тебя в сад, высокая госпожа? — спрашивает она.
— Горгона, я освобождаю тебя от подчинения Ордену, — говорю я. — Ты свободна, хотя я подозреваю, что ты освободилась, когда магия вырвалась на свободу.
Змеи танцуют на ее голове.
— Спасибо, — отвечает горгона. — Должна ли я доставить тебя в сад?
— Ты разве не слышала? Ты свободна.
— Да-а… Выбор. Такая отличная штука. И я выбираю это: хочу доставить тебя обратно, высокая госпожа.
Мы снова плывем по реке на спине горгоны. Вокруг становится светлее. Все постепенно меняется. Я не могу сказать, каким все станет в итоге, какие формы приобретет, но сами по себе перемены — это уже что-то. Они заставляют меня думать, что возможно всё. Лесные жители собрались на берегу. Они выстроились вдоль реки, мы плывем мимо них. Филон вскочил на большой камень и кричит мне:
— Мы будем ждать вознаграждения, жрица! Не забудь!
Я складываю ладони перед грудью и кланяюсь, как это всегда делала Аша. Филон отвечает таким же поклоном. Между нами мир пока что. Но я не знаю, как долго продлится такое перемирие.
— Ты ведь пыталась предупредить меня насчет мисс Мур? — спрашиваю я горгону, когда мы выходим на открытую воду.
Над нами плывут зернистые белые облачка, похожие на сахар, рассыпанный по полу неба.
— Некогда я знала ее под другим именем.
— Ты должна вообще знать очень много, — говорю я.
Горгона шипит, потом шипение переходит в глубокий вздох.
— Когда-нибудь, когда придет время, я расскажу тебе кое-что о давно минувших днях.
— Ты скучаешь по прошлому? — спрашиваю я.
— То были времена, когда был жив мой народ, — отвечает она. — Но я с любопытством жду будущего.
Когда я наконец возвращаюсь домой, в комнате отца темно, как в могиле. Отец беспокойно спит на влажных от пота простынях. Я собираюсь впервые воспользоваться магией после того, как обуздала ее. Я молюсь, чтобы это принесло пользу. Я уже пыталась исцелить отца, но потом поняла, что таким образом это невозможно. Я не могу с помощью магии управлять другими. Я не могу вот так вернуть его в прежнее состояние. Я могу только направлять его. Я кладу ладонь на грудь отца, на его сердце.
— Собери все свое мужество, отец. Напряги волю для борьбы. Это поможет тебе. Я обещаю.
Его дыхание становится чуть менее затрудненным. Лоб разглаживается. Мне даже кажется, что я вижу улыбку. Но, может быть, это просто игра света и теней. А может, могущество сфер действует через меня. Или это работает комбинация силы духа и желания, любви и надежды, алхимия, которой обладает каждый из нас, и каждый может ее применить, если только поймет, в какую сторону можно смотреть, не морщась и не моргая…
ГЛАВА 49
Это мой последний день в Лондоне перед возвращением в школу Спенс. Бабушка согласилась отправить отца в санаторий, на отдых. А завтра она и сама уедет в поместье и сможет тоже наконец отдохнуть. В доме суетятся слуги, укрывая мебель полотнищами ткани. Укладываются сундуки. Роскошные лондонские особняки пустеют до апреля и начала очередного сезона.
