Я хлопнул друга по плечу:
— Что, ловелас, теперь уже с королевой не позависаешь. Как говорится, от любви до ненависти…
* * *
На четвертый день путешествия голубиная диета нам порядком осточертела. На завтрак — шашлык из голубей, на обед — голубиные окорочка, на ужин — запеченные в золе голуби. Никаких тебе овощей, никаких витаминов!
Костер разжигали прямо на корме — на железной пластине от двигателя, а в качестве дров использовали эльфийские стрелы, которых в борту и зонтах торчало столько, что целую зиму топить можно.
Кстати, ушастые оставили нас в покое. Видимо, граница королевства близко. Насколько я понял, эльфов в Атрем пускают. Но, чтобы большой вооруженный отряд преследовал людей, атремцы наверняка не допустят…
Вскоре на пути стали попадаться встречные суда. Большие и помельче, парусные и весельные. Никакого интереса к нашей «Барракуде» они, слава богу, не проявляли. Не хватало еще наткнуться на местных пиратов.
Я без удовольствия жевал нанизанное на стрелу мясо, когда по левому берегу показались башни города.
— Ух ты! Лареция! — обрадовался Васян.
— Это не Лареция, — объяснила Ариэль. — До столицы нам еще плыть и плыть, а это Камлот — самый южный город королевства.
— Да какой это город… — встряла Ника. — Дыра или свинарник — вот более подходящее название.
— По-моему, красивый портовый город, — возразила Ариэль.
Я подумал, что сейчас Ника начнет спорить, но она вдруг вскрикнула:
— Человек за бортом!
Ну, положим, с «человеком» она погорячилась, это был явно гном. Распластавшись на толстом бревне, бедолага активно греб против течения. Получалось не очень, он практически оставался на месте, даже мощные гномьи мускулы не помогали справиться с течением.
— Да это ж Дитер! — воскликнул я, когда мы подрулили к импровизированному плоту. Глаза гнома были полны страдания, длинная рыжая борода свисала в воду.
— А где же Жорик?! — вырвалось у Васяна.
Дитер, отплевываясь и стуча зубами, проворчал:
— Сначала вытащите бедного утопающего, а уж потом спрашивайте про своего друга-идиота!
Гнома подняли на борт.
Первым делом он принялся выжимать бороду. Затем вылил из ушей воду, покосился на голубиный шашлык, облизнулся.
Я сказал:
— Твои сородичи поведали нам, что ты уплыл в Ларецию вместе с Жориком.
— У вас перекусить не найдется? — проигнорировал меня гном. — А то все на плотве да карасях! Если бы рыба у меня в бороде не запутывалась, вообще бы с голодухи подох!
Сердобольная Ариэль угостила Дитера шашлыком.
Когда тот умял три палочки, я спросил снова:
— Так что насчет Жорика?
— Говорю же, Жорик ваш — идиот! — чавкая, ответил гном.
— Ты нормально можешь объяснить?! — вспылил Васян.
Я добавил более спокойно:
— Расскажи все по порядку, начиная с вашего отплытия.
— По порядку так по порядку. Отплыли, значит, в Ларецию. Чтобы порожняком не переть, я кое-какой товарчик прихватил. Мимо Лилалиндэла проплыли ночью, эльфы, поганцы, дрыхли. Ну и вообще, до самой столицы без приключений обошлось, если не считать, что друг ваш все запасы слопал. В общем, доплыли. А вот уже на пристани началось. — Гном откусил жареной голубятины и принялся неторопливо, со смаком прожевывать.
— Что началось? — не выдержал я.
— Таможня.
— Таможня? — переспросил Васян.
— Именно. Ну, это дело мне привычное — не первый раз контрабанду в Ларецию вожу. Вот только пока я с таможенниками дела улаживал, этот ваш кретин подбежал к главному и давай ему сказки плести, мол, он из другого мира сюда попал, друзей потерял и все такое. Тьфу! Разве ж так с таможней разводят! Главный, ясен пень, в эти бредни не поверил. А тут еще, на беду, на пристани епископишка какой-то оказался! И каким ветром его туда занесло? Он как про другой мир услышал, сразу остервенел. Говорит: «Мир един! И создал его Господь для нас — рабов Его. А кто всякие слухи про другие миры распускает, тот — грязный еретик!» Мы опомниться не успели, как по приказу этого святоши нас скрутили и повезли в город. — Гном снова куснул шашлычка.
— Ну, дальше-то что?! — поторопил я.
— Говорю же, в город повезли, в темницу под монастырем Святого Патрика.
Ника ахнула:
— Туда отцы-инквизиторы всех еретиков кидают, чтобы потом судить, пытать и казнить!
— Пока нас везли, я веревки перегрыз, — продолжил Дитер. — Говорю вашему плосколобому дружку: сейчас, потерпи, развяжу и дернем! Ты мне тогда из Джарлака помог выбраться — долг платежом красен. А он, каменная башка, морду воротит! Говорит: «Никуда я не побегу! Я в столице друзей найду или кого-нибудь, кто поможет мне их найти, не все же там сумасшедшие». Там, говорю, не все, а вот ты — точно сумасшедший. Клянусь пивной бочкой, ваш дружок тупее бревна, на котором я плыл! Наотрез сбегать отказался! Ну а я не идиот, улизнул под шумок. Пробрался в порт. Лодку мою уже конфисковали, а деньги отобрали еще при аресте. В общем, ситуация — хуже дерьма драконьего! Ну ничего, думаю, и не из таких выбираться доводилось. Прошмыгнул тихонько на галеон «Полундра», он как раз вверх по течению отплывать собирался. Спрятался в трюме. Там был настоящий рай! Галеон вез в Камлот двадцать бочек отборного ларецианского рома. Но на третий день веселье закончилось. — Гном вздохнул. — Юнга за ромом спустился и меня обнаружил. Не успел я опомниться, а он уже всю команду позвал, крысеныш маленький. Они мне, понятно, не обрадовались — с безбилетниками разговор короткий, да и то, что бочек рома уже далеко не двадцать, им тоже не шибко понравилось. Скрутили меня и вытащили из райского трюма. Я, конечно, просто так не дался, выбил пару челюстей, сломал несколько носов. Если бы у них боцман был не троллем, может быть, и удалось бы отбиться. Пока они решали, что со мной делать: на рее вздернуть или под килем пропустить, я выбрал третий вариант — сиганул за борт. На берег выбираться желания не было, в этих краях уже ушастики нередко встречаются. Пришлось на бревне, как жабе, плыть! И жрать вонючую рыбу три долгих дня!
Стольник оттянул меня на корму и тихонько, чтобы гном не услышал, заявил:
— Врет он все! Сам, поди, сбежал, а Пухлого бросил!
— Ну не знаю, Жорик его из Джарлака вытащил, думаешь, этот Дитер на такое способен?
— Ты посмотри на его рожу наглую.
Гном с самым беззаботным видом вытирал жирные губы, рожа и впрямь была наглая.
Мы подошли к нему, и я спросил:
— Так Жорика, получается, опять в тюрьму посадили?
— У тебя в ушах пробки, любезный? Говорю же, в темницу под монастырем Святого Патрика.
