– Ну и что мне прикажете теперь делать, ваше превосходительство? – устало выдохнул жандарм, откладывая лист бумаги.
– Бежать писать Мезенцеву, конечно, – одними губами улыбнулся я. – Неужели вы верите, что князь рискнет хоть что-нибудь сделать? Только, прежде чем откланяться, послушайте еще вот что. Рекомендую в вашем рапорте Николаю Владимировичу все-таки усомниться в существовании заговора. Укажите, что это легко проверить, устроив серьезное исследование состояния здоровья цесаревича. Здекауэр, Пирогов… возможно, еще несколько внушающих доверие имен…
– Так заговор имеет место быть или это все ваши… домыслы? – прищурился майор.
– Давайте договоримся так, Киприян Фаустипович, – поднял я руки. – Если после консилиума ничего сколько-нибудь серьезного не выявится, вы свалите все на меня. Если же наследник действительно болен… Ни о каких оправданиях речь не зайдет.
– То есть вы, ваше превосходительство, действительно знаете, что Николай Александрович… гм… не совсем здоров?
– Абсолютно точно.
– И откуда же это стало известно?
– Скажем так… Мне об этом сообщили. И попросили озаботиться.
– И вы согласились?
– Как видите.
– Вас не пугают последствия? Представьте на секунду, что все это, – Киприянов ткнул длинным узловатым пальцем в конверт, – чья-то сложная игра! А виноватым объявят именно вас.
Я развел руками и улыбнулся. Потом взял письмо, вложил в конверт, заклеил и положил в стопочку к остальным трем.
– Вы – сумасшедший, – наклонившись в мою сторону, через стол прошептал жандарм. – Вы безумец, но отчего-то я вам верю. Но вы хотя бы представляете, что своим рапортом Мезенцеву я… Господи! Если это даже половина правды, князь не усидит на своем месте и одного лишнего дня! Но вы-то! Вы! Вы заставляете меня слепо идти…
– Идите, господин майор. Идите. И считайте меня своим поводырем.
Новосибирск
Август – ноябрь 2012
