– Боюсь, что я не доживу до завтрашнего дня, – спокойно ответил Дмитрий, тяжело дыша. На лбу у него, несмотря на сильный жар, выступили капельки пота – признак предсмертной слабости. – Больше всего меня мучает не это, – добавил он. – В моем положении смерть – это даже облегчение. К тому же нелепо противиться судьбе.
Он перевел дыхание и продолжил, явно делая над собой усилие, чтобы продолжать говорить, а не провалиться снова в забытье.
– Меня мучает судьба сестры, – проговорил он. – Когда я не вернусь, то люди, давшие мне взаймы золото, захотят получить его обратно. А поскольку получить его обратно им не удастся, гнев их обратится на мою сестру.
Степан удивленно поднял брови – этого он не мог понять.
– Вы сказали, что деньги вам ссудили ваши друзья, – возразил он. – Вряд ли вам стоит так уж беспокоиться. Друзья так не поступают.
– Не поступают, – согласился Дмитрий. – Я уже подумал об этом. Дело в том, что они ведь не узнают о том, что я погиб в этом северном море. Они будут думать, что я попросту сбежал с их деньгами. И тогда Марии придется расплачиваться за все…
Дышать ему становилось все труднее. Голос ослаб настолько, что Степану пришлось наклониться вперед.
– Капитан, – прошептал Дмитрий, – вы единственный человек, который может отвезти деньги на Родос и вернуть их моим друзьям. Моим бывшим друзьям… У меня теперь все бывшее – бывшая сестра, бывшие друзья, бывшая жизнь… Вы отдадите деньги и тем самым спасете ее, мою Марию. Она осталась одна и без защиты, а теперь еще и без всякой надежды. Что ждет ее?
Он умоляюще посмотрел на поморского капитана.
– Больше мне все равно некого попросить, – шепотом добавил он. – Я не могу умереть, зная, что оставил все в таком положении. Покойные родители не простят мне, если я брошу сестру. И без того столько горя выпало на нашу семью.
– Но вам лучше попросить об этом синьора Фоскарино, – возразил Степан. – Он – старинный друг вашей семьи. Вы же доверяете ему? Кстати, вы знаете его гораздо лучше, чем меня.
Он хотел еще добавить, что Марко Фоскарино хотя бы знает, где находится этот Родос. В то время как он – Степан твердо знает только путь из Кеми на Грумант…
– Вы верно говорите, я так и думал раньше, – прошелестел губами юноша. – Но синьор Марко уже в летах, и он направляется в Московию, откуда еще неизвестно, когда вернется. Вернется ли вообще? Капитан, – с большим трудом слегка возвысил он голос, – в ваших руках судьба моей сестры. Синьор Фоскарино может сделать все возможное, но он не справится. Дела в Московии для него намного важнее. А вы сможете, и если сделаете это…
Дмитрий пронзительно посмотрел на Степана, и тот поежился. Взгляд умирающего всегда пронизывает насквозь.
– У вас много грехов, капитан? – спросил Дмитрий. – Ведь наверняка много! Если вы исполните мою просьбу и отвезете на Родос деньги и спасете Марию – Бог простит вам все грехи. Это будет такое милосердное дело!
Откровенно говоря, Степан не знал за собой таких уж особенно ужасных грехов, но слова умирающего прозвучали убедительно.
– Ну и правильно, – заявил Лаврентий, когда Степан, поднявшись на палубу, рассказал о состоявшемся разговоре. – Давай отвезем золото и спасем эту бедную девочку. Все равно нам с тобой в Россию путь заказан. Помнишь заклятие Хагена?
– Сначала – на войну, – твердо заявил Степан. – Так хочет команда, так хочу я, и так хочешь ты. Это будет правильно, мы не дезертиры.
– Хорошо, – согласился Лаврентий. – Будь по-твоему. Давай считать, что я тоже этого хочу. Поможем московскому царю в Ливонской войне. А потом – на Родос. Будем надеяться, что к тому времени мы хотя бы узнаем, где находится этот остров.
Он усмехнулся и добавил:
– К тому же это будет нам по пути.
А когда Степан не понял последних слов, охотно пояснил:
– Путь в Варяжское море, в Россию – на восток. А камень, как ты сам видел, показывает на запад. Если Дмитрий Кордиос приплыл оттуда, мы можем предположить, что и Родос находится где-то на западе.
Друзья уже успели проверить слова, услышанные Степаном в чудесном видении, посетившем его в базилике Санта-Мария Целеста.
Для этого они уединились на капитанском мостике, где никто не мог им помешать.
– Давай сюда камень, – сказал Степан, доставая ниточку, полученную от Царицы Ангелов.
– Дать не могу, – возразил колдун, расстегивая рубашку на груди. – Если камень попадет в твои руки, хоть на мгновение, он станет твоим. А мне бы не хотелось расставаться с ним.
Слышать такое было немного обидно, но Степану вдруг вспомнились слова Богородицы о том, что именно Лаврентий – самый подходящий человек для хранения камня. Хорошо, пусть будет так!
Достав камень, колдун привязал к нему взятую у Степана ниточку и подвесил его на вытянутом пальце. Продолговатый по форме камень был как бы заострен с одного конца. Повисев чуть-чуть неподвижно, он вдруг еле заметно дернулся и развернулся.
Подобно компасу, он твердо показывал на восток.
– Вот наш путь, – произнес Лаврентий. – Это дорога, где нас ждет камень Алатырь. И только придя к нему, мы сможем снять заклятие Хагена. И сможем затем попасть на Родину. – Он усмехнулся и закончил: – Ну, если мы к тому времени еще будем туда стремиться.
* * *
Заскрипели канаты, и якоря, тяжело перевалившись через борт, легли в предназначенные для них ящики на носу и корме. Ветер наполнил поднятые паруса, и бриг «Святая Дева» вышел из гавани Сан-Мало, взяв курс на русское море.
На верху фок-мачты глядела вперед, на раскрывающуюся перед кораблем морскую гладь Пресвятая Богородица, с надписью, тянущейся поверх паруса: «Дому Твоему подобает Святыня в долготу дней».
На мостике стоял поморский капитан в кожаном колете и ботфортах, а свежий ветер трепал пузырящиеся рукава его розовой шелковой рубашки. Рядом стояли Ингрид с развевающимися волосами, держащая за руку Лаврентия, и Марко Фоскарино.
Пушки грозно торчали длинными жерлами через борта судна, а одноглазый канонир то и дело любовно протирал их ветошью. С палубы мчащегося по волнам брига над северным морем разносилась трель балалайки.
«Святая Дева» шла на войну…
