Поразмыслить удалось только вечером.
«Почему, собственно, я решил, что мое будущее волнует только меня одного? Через дедовы руки прошли десятки, если не сотни, новобранцев. Он что, не замечал моей физической немощи? Конечно же, замечал и принял меры – проинструктировал соответствующим образом Немого. Это – раз. Дальше. Сотником он тоже стал не сразу. Какую он при этом школу прошел, я даже представить себе не могу. Но он-то все помнит. Мог он решить воспитывать во мне навыки лидера? Вполне мог. Представился случай, и Немому было дано указание не вмешиваться и посмотреть, как я смогу решить проблему с близнецами самостоятельно. Судя по реакции Немого, первый экзамен я выдержал, остается не подгадить и дальше.
Что ж, в решении, по меньшей мере, двух задач из трех я могу рассчитывать на поддержку. Тем лучше – легче будет их решать, не выходя из образа пацана. Пусть старый думает, что я ни о чем не догадываюсь».
Следующие несколько дней Мишка выстругивал для близнецов деревянные кинжалы, потом тренировки пошли уже по методике, которую был способен разработать человек XX века – мало умеющий, зато почти обо всем хоть чего-то, но знающий. Немой не возражал.
* * *
Так у Мишки появилась своя команда, пока только из двух человек, но, даже и такая малочисленная, она добавила хлопот выше крыши. Например, «спортзал» появился именно из-за близнецов.
Организовать его Мишке пришлось не от хорошей жизни. Его вечный противник Ероха доставал Кузьку и Демку не меньше, чем самого Мишку, они ведь тоже были внуками сотника Корнея. От Мишки он постепенно отвязался, поскольку начал чувствительно получать сдачи, и стал отыгрываться на близнецах, бывших на год моложе и, следовательно, слабее. И вот однажды, окруженные пятерыми приятелями Ерохи и чувствуя, что дело идет к крепкой трепке, близнецы схватились за ножи, благо после летних тренировок на пастбище они с ними никогда не расставались.
Слава богу, именно в этот момент рядом оказалась тетка Алена – пятипудовая бабища богатырского роста, никогда не упускавшая случая применить физическое воздействие, что называется, невзирая на лица. Бывало, и ратникам от нее доставалось, а уж тут… В руках у Алены, как на грех, оказалось коромысло, и побоище получилось прямо-таки эпическим.
Пришлось пообещать научить Кузьку и Демку кулачному бою, иначе они либо Ероху, либо кого-нибудь из его компании непременно порезали бы. От прежних благополучных времен, когда на подворье у деда Корнея проживало до тридцати человек сразу, осталось несколько неиспользуемых помещений, пустующих или заваленных всяким хламом. Мишка с помощью близнецов очистил один из таких сарайчиков и превратил его в спортзал.
Установил турник, подвесил мешок с песком, к потолку прикрепил лесенку, по которой можно было передвигаться, перебирая руками перекладины. Названия последнего снаряда Мишка так вспомнить и не смог, но делу это не мешало. На задней стене сарая начертил контур человеческой фигуры – для метания ножей.
Особой его гордостью был тренажер, скопированный из старого американского кинофильма «Спартак» с Керком Дугласом в главной роли. Это была свободно вращающаяся вокруг вертикальной оси крестовина, к концам поперечной перекладины которой на веревках крепились мешочки с мелким гравием. При ударе по одному из концов поперечины вся конструкция резко проворачивалась, и мешочек, размером с кулак, по совершенно непредсказуемой траектории летел в голову или туловище тому, кто нанес удар, приведший тренажер в действие. В кино, правда, вместо мешочка с гравием была показана металлическая гиря на цепи, но столь радикальное средство тренинга Мишка применять просто побоялся.
Раздумывал Мишка и над созданием макивары, но, по зрелом размышлении, пришел к выводу, что впечатлений от просмотра фильмов о восточных единоборствах для правильного использования этого снаряда недостаточно, и ограничился обычным боксерским мешком и боксерской грушей.
Уговорить кузенов на занятия оказалось не слишком трудно. Во-первых, их подкупило сообщение, что от висения на руках быстрее прибавляется рост. Об этом Мишка действительно где-то читал. Во-вторых, Кузька, получив при первой же пробе «киношного» тренажера мешочком в ухо, почему-то не огорчился, а преисполнился пламенного энтузиазма. Теперь его любимым делом было лупить по разным концам поперечины и, увернувшись от мешка, бить кулаком в обмотанную рогожей верхнюю часть крестовины, на которой он собственноручно намалевал рожу, уверяя, что это – точный портрет Ерохи.
Мишка тоже азартно избивал мешок, чертом прыгал около крутящейся крестовины, до изнеможения упражнялся на турнике, но сомнения в том, что он учит братьев тому, чему нужно, и так, как нужно, его не оставляли. Наконец «дожили до светлого денечка» – высочайшего посещения «спортзала» Корнеем Агеичем в сопровождении Немого. Комментируя каждое свое действие универсальным «Кхе!», дед потыкал кулаком в боксерский мешок, попробовал, не шатается ли турник, постучал костяшками пальцев по лбу нарисованного на стене контура и впал в задумчивость, разглядывая прикрепленную к потолку лесенку.
В это время Немой со всей дури двинул кулаком по вращающейся крестовине и, получив в ответ по морде, настолько обалдел, что Мишка, чуть ли не впервые в жизни, узрел на его физиономии хоть какое-то выражение. Дед сразу оживился:
– А ну-ка, Андрюха, вдарь еще!
Немой вдарил. На этот раз мешочек пошел низом и приложил его куда-то в район печени. Немой слегка скособочился и с некоторым уважением поглядел на конструкцию, увенчанную портретом Ерохи, выполненным в сюрреалистической манере.
– Кхе! Ловко придумано! А ну еще!
На этот раз Немой не сплоховал и, отбив локтем летящий в него снаряд, двинул кулаком по «портрету». В сарае аж гул пошел, живой Ероха наверняка был бы убит наповал.
Дальше занятия продолжились под руководством Деда, и Мишка в очередной раз убедился в вопиющем незнании отечественной истории. Несмотря на полное отсутствие на Руси чего-либо, напоминающего монастырь Шаолинь, русские ратники приемами рукопашного боя отнюдь не пренебрегали. То, что преподавал отрокам дед Корней, не было в чистом виде борьбой или боксом. Ближе всего, в Мишкином понимании, это было к греческому панкратиону, разве что дед не позволял кусаться и царапаться.
Впрочем, в настоящем бою, по его словам, можно все чем супостата приложил, то и хорошо. Действительно, в реальной схватке побед по очкам не бывает, выражение «победа или смерть» из пропагандистской фразы превращается в суровую прозу жизни. Или смерти.
Занятия шли всю зиму. После возвращения отроков из школы отца Михаила, дед загонял их в сарай и, сидя на лавке у стены, беспощадно командовал упражнениями на снарядах или спаррингами, а когда физическая нагрузка или уровень мордобойности казались ему недостаточными, подключал к делу Немого. Спарринг с Немым для мальцов заканчивался всегда одинаково: ударом, пробивающим любую защиту, от которого невозможно было увернуться. Кузьке, правда, однажды увернуться удалось – Немой просто-напросто не ожидал, что для спасения от его кулака парень треснется головой о стенку сарая так, что потеряет сознание.
