А вот с предложениями Пимен подкачал. По крайней мере, с двумя из трех. Ратников со стороны не набрать, даже если ратнинцы согласятся нарушить сложившуюся традицию. Хорошие воины все при деле: в княжеских дружинах, в боярских, в бандах, в конце концов, а плохих нам и не надо. Так что для реализации первого предложения просто-напросто нет ресурсов.
Выселение холопов, упорно не желающих креститься, «за периметр» и вовсе даст результат «с точностью до наоборот». Это как бы узаконит существование в Ратном двух общин – христианской и языческой. Распространению христианства – выполнению основной функции – это не только не поможет, но и помешает.
А вот с допуском к решению хозяйственных вопросов всех хозяев Пимен, пожалуй, прав. Дискриминация по признаку годности к строевой службе – полная дичь. Тот же Илья куда как умнее и практичнее Пентюха, например.
Интересно: что дед ответит? Это же прямой наезд на него как на сотника: ты власть, ты и решай проблемы, а мы тебя будем критиковать. Любимая позиция дерьмократов.
Но Пимен против деда – сопляк. Во-первых, почти вдвое моложе – тридцати еще нет. Во-вторых, сторонников у него вдвое меньше, чем у деда. Выручать нас Лука тридцать восемь человек привел, а Пимен выступает от имени семнадцати. Неопределившихся меньше десятка, погоды они не делают. В-третьих, Пимен либо трусит, либо поет с чужого голоса, недаром же все время на кого-то оглядывается».
– Ну, наорались? – Дед приподнялся в седле. – Молчать! Слушать сотника!
Шум утих быстро, все – люди военные, к дисциплине приучены, да и приказать Корней умел.
– В должность сотника, – дед притронулся рукой к золотой гривне, – я вступил только сегодня. По обычаю, любой недовольный или желающий сам стать сотником может о том сказать, и тогда дело решается поединком. Десятник Пимен потребовал с меня отчета! Десятник! С сотника! Доставай меч, Пимка!
Дед соскочил с коня и обнажил клинок.
«Блин! Как он пеший на протезе-то будет?»
– Корней Агеич, да ты что? – Пимен явно не ожидал такого оборота.
– Доставай меч!
– Да не буду я с тобой…
– Тогда на колени, шапку долой, меч наземь! – не дал Пимену договорить дед. – Винись, паскуда!
– В чем виниться-то? Я только…
«Ну прямо Троцкий: „Ни мира, ни войны, а армию распустить“. Труханул Пимка. Ох, блин!»
Вжик! Дедов меч перерубил на Пимене пояс, и ножны с мечом и кинжалом упали на снег. Удар был настолько точен, что одежда Пимена оказалась нетронутой. Второй удар был тоже хорош – оплеуха плашмя, так, что с головы Пимена слетела шапка, а сам он еле устоял на ногах.
– На колени, крысеныш, убью! – Произнесено это было так, что никаких сомнений не оставалось: убьет.
Пимен бухнулся на колени:
– Винюсь, Корней Агеич! Прости, и в мыслях дурного не желал!
– Встать! Коня!
Пимен торопливо вскочил, подхватил дедова коня пол уздцы, почтительно придержал стремя.
– Так и держи!
Пимен покорно остался стоять в роли конюха – без шапки, распояской – живое воплощение раскаявшегося злодея. Ухо и левая щека у него медленно начинали багроветь.
– Ну, кто еще забыл, что такое сотник? – Дед напоказ поиграл обнаженным клинком. – Выходи, напомню!.. Нету? – Меч скрылся в ножнах. – Тогда – о делах.
Дед медленно обвел взглядом присутствующих. Так дирижер «собирает внимание» оркестра или хора, перед тем как первый раз взмахнуть палочкой.
– Первое: новые ратники. Обычай ломать не дам! Чужих брать не будем, у нас и своих достаточно. Не поняли? Объясняю. Я привел из Куньего городища пять семей моей родни. Там шесть парней и молодых мужиков, которых можно обучить ратному делу, да еще с десяток мальчишек, которых отдадим вон ему, – дед указал на Михаилу, – в «Младшую стражу». Почти у каждого из вас жены или невестки родом из местных селений, значит, там у вас есть родня. Вот там пополнение для сотни искать и станем, заодно и женихов нашим девкам присмотрим. Кхе! – Дед блудливо подмигнул старшим ратникам, имеющим годных для замужества дочерей.
– А если не пойдут? – Кто задал вопрос, Мишка разобрать не успел. Дед, с высоты седла, возможно, и увидел вопрошающего, но обращался по-прежнему ко всем сразу:
– Возьмем силой! Мы эту землю отвоевали, теперь пора становиться на ней хозяевами. Или будут платить дань, или будут давать людей! Мы их защищаем, пускай платят! А особо упорным – пример Куньего городища!
Собравшиеся одобрительно загалдели, идея явно пришлась по вкусу.
– Молчать! – гаркнул дед. – Я еще не закончил!
Тишина наступила мгновенно.
– Второе. Тын и вообще все строительство. О сроке договорились. На работы выходить всем! Кто будет отлынивать, выгоню из села на все четыре стороны! У кого есть холопы, выведете на работу ровно половину, включая баб. А чтобы пример показать, беру на себя строительство угловой башни. Пора уже вместо тына валы насыпать и башни поставить.
– Э, Корней Агеич! – подал голос староста. – Прости, что перебиваю…
– Чего, Аристарх?
– Я вот что подумал: угловые башни на себя могли бы другие взять. К примеру, Степан-мельник, Касьян с Тимофеем, Кондрат – им по силам. Ну и я, раз уж такое дело, тоже мог бы. А тебе уж тогда проездную надвратную башню надо строить.
– Кхе! Ну… могу и надвратную. Потом с тобой вдвоем сядем и все сочтем: кому сколько. Все понимаете, к чему дело идет? Городок у нас получается! А потому будем ставить и посад. Перво-наперво вынесем за стены мастерские. Мельница у нас и так там, и ничего – стоит, работает. А если кто захочет внутри мастерскую оставить, пусть платит в сотенную казну. Но кожемяк уберем непременно – больно уж промысел у них вонюч.
Последнее замечание сотника снова вызвало одобрительный ропот – кожевенные мастерские смердели нещадно, особенно летом.
– Ну и третье, – продолжил дед. – Твердость в вере и насаждение христианства. Начнем с себя! С тех, кто в церковь аккуратно не ходит, на исповеди и у причастия бывает от случая к случаю, буду брать виру! Также и с тех, у кого холопы больше года живут и до сих пор не окрещены. И делу польза, и казне нашей прибыток! Всем все понятно? Кому непонятно, тому потом объясним, а теперь, Аристарх, пора жребии тянуть! Начинай!
Аристарх поднялся с лавки и торжественным голосом произнес:
– Отрок Михаил! По обычаю, пращурами заведенному, раз уж ты так отличился, что воинскую долю получаешь, тянуть тебе жребий первому, чтобы другим пример был и у тебя стремление появилось в первые люди выйти. Подходи!
Мишка, неловко опираясь на неудобные костыли, подошел к столу.
– «Рухлядью» или душами?
