Анисим протянул руку, указывая отрокам на старика, а тот неожиданно, совсем не по-стариковски резко, вскочил, обнаружив богатырский рост и телосложение, и сверкнул невесть откуда взявшимися в обеих руках мечами. Один клинок отсек протянутую руку Анисима, другой ударил наставника Младшей стражи под подбородок. Анисим, не издав ни звука, запрокинулся всем телом и, ударившись головой о землю, повис вверх ногами, застряв сапогами в стременах.
– А-а-а!!! – Варлам суматошно рванул коня в сторону, резко наклонившись влево и тем самым избежав следующего взмаха клинка, отроки, разрывая поводьями губы коней, повторили его движение, и старик, шагнув вперед, сумел достать только последнего из пятерки. Отрок Георгий вскрикнул, как-то неестественно скрючился и начал медленно заваливаться набок. Варлам, обернувшись на ходу, выстрелил в старика из самострела, но попал в коня Анисима, за которым седобородый воин укрылся, тут же вокруг защелкали другие самострелы, и в несчастное животное почти одновременно вонзилось чуть ли не с десяток болтов.
– Не стрелять!!! – хлестнул даже не по ушам, а по нервам крик Алексея (умел Рудный Воевода владеть голосом, ничего не скажешь). – Не стрелять, я сам!!! Опустить оружие! Урядники, куда смотрите? Опустить оружие, я сказал!
Алексей окинул «орлиным» взглядом свое войско и, гордо выпрямившись в седле, произнес:
– Редкая удача вам выпала, сейчас посмотрите, как обоерукие воины бьются! Учитесь!
Старший наставник Младшей стражи извлек из притороченных к седлу ножен второй меч и не просто спешился, а изящно, словно и не было на нем многокилограммового доспеха, соскочил на землю, перекинув правую ногу не через круп коня, а спереди – через холку. Мягко спружинил на носках и неторопливо двинулся в сторону старика, описывая сверкающими на солнце клинками круги и восьмерки. Всем своим видом и поведением Алексей откровенно работал на публику, только вот публика этого не понимала и восхищалась.
«Пижон, блин, мастер-класс на крови… А пацаны ведутся, как последние лохи, наверняка теперь станут подражать его манерам… и пусть подражают, для того и учим. Но дед-то каков!»
Старый воин был красив редкой мужской красотой преклонного возраста – гордая осанка, высокий рост, атлетическое сложение, ослепительно-белая грива волос. Нет, он не был рано поседевшим мужчиной среднего возраста – действительно старик, наверняка обремененный старческими болезнями и последствиями былых ранений, вряд ли его осанка была всегда такой бравой, а движения столь выверенно-точными – годы, как ни крути, берут свое. Но сейчас…
Он спокойно стоял позади туши убитого отроками коня Анисима и не смотрел на приближающегося Алексея. Мишка проследил его взгляд и увидел сухонькую старушку, стоявшую возле Матвея в группе раненых женщин, но не потому, что сама была ранена, а потому, что поддерживала девчонку с окровавленной головой. Она тоже смотрела на мужа спокойно и сосредоточенно – бывает между мужчиной и женщиной, особенно долго прожившими вместе, такой обмен взглядами, которым можно сказать больше, чем тысячью слов.
Когда Алексей приблизился, старик по-рыцарски сделал несколько шагов в сторону, чтобы труп коня не мешал поединку, но на вежливый поклон противника не ответил. Это вовсе не было с его стороны невежливостью или намеренным оскорблением – просто, как понял Мишка, этот человек уже шагнул за ту грань, где почти все земное представляется пустой суетностью, а старший наставник Младшей стражи не был для него ни коллегой-воином, ни даже просто человеком, а лишь воплощением зла, которое надлежало уничтожить… если получится.
Алексей сделал еще один шажок, и пространство между противниками мгновенно взорвалось мельканием и лязгом убойного железа. Одного поединщика защищала кольчатая броня и железный шлем, а другого только белая льняная рубаха, но в бою с таким, как Алексей, главной защитой была не броня, а подвижность, да и не потянуть, наверное, было старику поединок в полном доспехе.
Старший наставник Младшей стражи начал с «классики» – тех выпадов и отбоев, которые разучивал с отроками, правда, в поединке «обоеруких» воинов это выглядело несколько иначе, но все (или большинство зрителей) поняли все правильно. Звон и блеск оружия как внезапно возникли, так же внезапно и оборвались – это в «киношных» рубках воины бесконечно долго машут мечами, принимая всякие эффектные позы, у шоу свои законы. В реальной же схватке равных по силе воинов все происходит быстро – один-два, много – три, удара и отбоя, после чего кто-то из противников разрывает дистанцию, либо получив ранение, либо для того, чтобы избежать его. На этот раз дистанцию разорвал Алексей.
Благосклонно покивав шлемом, словно говоря: «Я тебя проверил – основы знаешь», он снова скользнул вперед, но теперь уже с легким смещением в сторону и едва заметным наклоном корпуса – один из «фирменных» приемов, набор которых у каждого опытного бойца – свой. И что-то сразу пошло не так – левый клинок Алексея будто прилип к мечу старика, сразу же разрушив гармоничный ритм перекрещивания смертельных траекторий оружия. Старик, воспользовавшись возникшей едва уловимой заминкой, коротким энергичным отбоем отвел правый меч противника, заставив того раскрыться, и Алексею пришлось уже не просто разрывать дистанцию, а торопливо отскакивать. Неизвестно, чем бы это закончилось, но седовласый воин не сделал, казалось бы, логичного, шага вперед и не попытался нанести добивающий удар. Скорее всего, подвели годы, и две короткие, но требующие всех без остатка сил и внимания схватки дались ему нелегко.
Тут наконец до Мишки дошло, что было «не так», что цепляло внимание, но поначалу не осознавалось. Старик принимал удары Алексея не на плоскую сторону клинка, а на острие! Мишка как-то уже привык к тому, что сталь на Руси XII века была величайшей редкостью баснословной цены. Везде, и в оружейном деле тоже, господствовало железо разного (порой очень высокого) качества. Потому-то воины и берегли в бою железное оружие – столкновение мечей «острие в острие» было чревато глубокими зазубринами, способными спровоцировать перелом клинка.
Мечи старика были стальными! Или слишком уж превосходили качеством тот, который Алексей держал в левой руке. Эта догадка тут же и подтвердилась – Алексей, сделав еще шаг назад, бросил озабоченный взгляд на свой левый клинок. Мишке с его места не видна была зазубрина, но он был уверен в том, что она есть, и немаленькая.
Старик и на этот раз не воспользовался оплошностью противника, отвлекшегося на разглядывание своего оружия. Он стоял, опустив руки и тяжело дыша, к лицу прилила кровь, но голову он не опустил – снова смотрел на жену. Славная смерть для воина – последний бой на глазах у любимой (почему-то возникла уверенность, что действительно до сих пор любимой) женщины, два противника повержены и третий встречен достойно. Разве может это сравниться с медленным угасанием или предсмертными мучениями разъеденного болезнями тела? Старый воин уходил хорошо – красиво!
А вот Алексей про всякие красоты забыл начисто. Он снова двинулся вперед, но теперь показуха кончилась – Рудный Воевода встретил достойного и очень опасного противника, но решил все-таки убить его сам. Не победить в единоборстве, а именно убить, нимало не обинуясь средствами достижения цели или тем, как это будет выглядеть со стороны. И еще: он мог бы измотать противника – еще две-три таких же схватки, и у старика иссякнут силы, но по всему было видно, что тянуть время Алексей не собирается, все должно было решиться быстро, ибо этого требовал сидящий внутри Рудного Воеводы зверь, как и всякий зверь, либо нападающий, либо отступающий, но никак не раздумывающий, просто потому, что думать нечем и не о чем – работают инстинкты и рефлексы.
