Он вздохнул, развел руками.
– Не бывает решений, устраивающих всех абсолютно. Когда на поле боя падают двое ранеными, медики должны как можно быстрее выяснить, у кого больше шансов выжить, и на том сосредоточить усилия. И вторым займутся, если успеют, потом… Вы же понимаете, что цвет российского народа переедет в Штаты и займет там достойное место… А кто останется? Пьяницы, бомжи, преступники…
– Ну почему же, – возразил я, – а писатели, киношники, музыканты?
Он отмахнулся.
– Анатолий, ты сам российское кино смотришь?.. Включи новости за сегодняшнюю ночь! Вот это кино, всем кинам кино…
Зарево пожара прекрасно и величественно, огромные здания вдали дрожат и колеблются, словно нарисованные на полотнище, колыхаемом ветром, небо кровавое, тучи снизу жутко подсвечены красным, это всего лишь отсвет того ада, что творится на земле, но наверху распространяется все шире, опережая пожар внизу, уже полнеба горит и плавится…
Сорванный голос корреспондента уже не звучит радостной скороговоркой, на этот раз я отчетливо расслышал страх, усталость и некую безнадежность, словно впервые захотелось поговорить о цветочках, а их как раз больше и нет.
Погромы, как он сообщил, распространившиеся из центральной части Москвы на окраины, уже потеряли идеологическую окраску смены власти, и теперь это простое мародерство.
Измученные жители запираются в домах, неимоверно вырос спрос на стальные или хотя бы усиленные железом двери, в охотничьих магазинах скуплено все оружие.
И тут же начала разворачиваться подпольная продажа сперва пистолетов устаревшего образца, охотничьих ружей, затем появились не просто новейшие «магнумы», но и пистолеты-пулеметы, начиная от «узи» и заканчивая последними разработками, что пока были только в руках спецслужб.
По ночам в разных районах слышится стрельба, но полиция все чаще отказывалась туда выезжать, ссылаясь на случай в Жулебино, куда вот так точно выехали по ложному вызову, а там на них набросились в темноте, отняли личное оружие, машину сожгли, а их избили настолько зверски, что один полицейский умер на месте, а второй скончался по дороге в больницу.
Население требует, чтобы власти, если не в состоянии обеспечить порядок силами полиции и ОМОНа, ввели в город войска.
Стало известно, что президент отдал такой приказ, но министр обороны все еще согласовывает частности, так как армия создана для отражения внешних угроз, а здесь всего лишь распоясались хулиганы, пусть справляется полиция, а ОМОН вообще имеет право применять не только щиты и дубинки, но и личное оружие…
Материальный ущерб нанесен более трем тысячам магазинов и полусотне банков.
Глава 13
Как и намекнул Дудиков, однажды к нам во двор въехал довольно потрепанный с виду грузовичок, но какой-то странно шустрый и мощный, почти припер нашу дверь потертым задом, где красуется свежая надпись: «Слава “Срани Господней!”».
Шофер выпрыгнул, веселый белозубый парень атлетического сложения, сказал беспечно:
– Ребята, я спешу. Быстренько забирайте свои ящики, а то я уже опаздываю.
Зяма спроси живо:
– А что там?
Шофер кивнул в мою сторону:
– Все вопросы к своему боссу.
Ящиков оказалось всего три, один длинный и достаточно тяжелый, два полегче. Едва мы перенесли в офис, грузовичок тут же стартанул, как ракета, и унесся, что значит, за все уплачено.
В первом ящике обнаружились аккуратно упакованные в пенопласт, как дорогая электроника, и зашитые в пластиковые пакеты два десятка углострелов или, говоря проще, автоматы и винтовки, способные вести прицельный огонь из-за угла.
Данил высвободил один из упаковки, взвесил на руке.
– Блин, какой легкий!.. Зяма, иди сюда!
Зяма сказал гордо:
– Я пацифист!
– Да ты посмотри, – сказал Данил, – это же Corner Shot сорок, бьет сорокамиллиметровыми гранатами, как обычными, так и всякими специальными, начиная от дымовых и ослепляющих!
– И что?
– Это углострел, – пояснил Данил терпеливо. – Проще говоря, из группы оружия, способного стрелять из-за угла точно в цель, не подставляя под пули самого стрелка! Как раз по тебе.
Зяма спросил с сомнением:
– Серьезно?.. А ну покажи…
Грекор сказал завистливо:
– Данил, не давай ему. Он же пацифист!
– И что? – удивился Зяма. – С таким углострелом я любого отпацифиджю! Кроме того, только полный дурак не меняется, а человек творческий меняет убеждения несколько раз за жизнь, а наиболее творческие, как вон святой Петр, даже трижды за одну ночь!
Грекор спросил:
– Откуда эти штуки?
– Израильские, – пояснил Данил. – Евреи всегда мечтали стрелять из винтовок с кривым стволом, чтобы можно было из-за угла. Теперь эта вековая мечта сбылась.
– Мы всегда добиваемся цели, – сказал Зяма гордо. – А патроны есть? Дайте еще, да побольше, побольше!.. Они дорогие?
– Дорогие, – ответил Данил, – но все-таки противнику, если у того закончатся патроны, не продавай!
Зяма вздохнул:
– А если предложит много?
Во втором ящике нас ждали армейские пистолеты последних модификаций, а в третьем мощные гранатометы, способные с одного выстрела прожечь лобовую броню современного танка.
Парни едва не целовали все это богатство. Примчались Грекор, Василек, Гаврик, чуть позже приехали главари групп из других районов.
Втайне раздуваясь от гордости и всемогущества, которое испытывает всякий, у кого в руках такое оружие, я распределил все мудро и справедливо, наказав действовать только против власти, попирающей наши свободы.
Для себя и еще в запас Данил и Грекор, по подсказке знающего любое вооружение Дениса, отобрали пистолет-пулемет «Бушмен», чешский «Скорпион», что состоял также на вооружении ГРУ, Heckler & Koch, чудовищно навороченный Colt M4A1 SopMOD, а также заряжаемый сбоку 40-мм подствольный гранатомет AG36.
Вообще-то у всех глаза разбежались, а руки тряслись от счастья, даже Зяма, который у нас с большой скрипочкой, именуемой виолончелью, сказал с восторгом:
– Хай-тек!.. Куда до них айфонам…
Денис сказал довольно:
– По нашим каналам оружия завезено в Россию столько, что можно вооружить две армии!.. Но все-таки нужно будет овладеть и складами отечественного вооружения.
– А зачем оно нам?
– А чтоб противнику не досталось, – сказал находчивый Зяма.
За последние дни уличные беспорядки начали перерастать в гверилью. Я заявил, что пора начинать разоружение прихвостней прогнившего режима, и в тот же день на одиноких и даже работающих в паре полицейских стали набрасываться большими группами, отбирать оружие, их самих носили на носках ботинок, не скоро захотят вернуться в строй, а потом и вообще собирались молодежные группы по несколько сот человек и нападали уже на укрепленные полицейские участки.
