— Баффи, — изумленно спросил брат, — что ты такое говоришь?
— Шон, это просто история, а всюду, куда мы приезжаем, случается что-то ужасное. — На девушку было жалко смотреть. — Те несчастные в Икли. А потом ранчо. Сенатор, вы прекрасный человек, но это всего лишь история, и нам в ней не место. Мы пострадаем.
— И именно поэтому должны остаться. — Удивительно, но я умудрилась скрыть свое разочарование.
Хотелось ударить Баффи, схватить ее за плечи и потрясти, спросить, почему она настолько слепа и не понимает, как важно для нас донести до людей правду. Особенно после того, через что мы вместе прошли. Но вместо этого я совершенно спокойно обратилась ко всем присутствующим:
— Про все что угодно можно сказать «всего лишь история». Трагедия ли, комедия, конец света — это тоже «всего лишь история». Но самое главное — сделать так, чтобы эту историю услышали.
— Именно из-за такого вот отношения, юная леди, вы и должны уехать, — встрял Тейт. — Мы не можем вам доверять: вы что угодно разболтаете, когда решите вдруг, что «пришло время истории быть услышанной». Ваши суждения не приоритет. Приоритет — национальная безопасность. Не думаю, что вы отдаете себе отчет, какому риску всех нас подвергаете.
— Дэвид… — начал сенатор.
— Прекрасный взгляд на свободу слова, губернатор, — отрезала я.
— Неужели вы верите в подобную чушь собачью? — гневно спросил Шон.
— Есть в этом определенное преимущество, — сказал Рик. — Хороший получится заголовок «Из предвыборного штаба сенатора увольняют честных репортеров, на кампанию опускается завеса цензуры». Рейтинги точно взлетят.
— Рейтинги! Только о них вы…
— Замолчите, — потребовала Эмили.
— …и думаете, о своих драгоценных рейтингах! — Губернатора явно понесло, в его глазах пылало фанатическое пламя.
Конечно, сенатора можно сбросить со счетов, он нашел себе новых врагов. Мы теперь его враги.
— Погибла девка, семья потрясена, кандидат в президенты, возможно, так и не сумеет оправиться от потери, а вас что заботит? Чертовы рейтинги! Можете засунуть их…
Мы так и не узнали, что же все-таки следует сделать с нашими рейтингами. Оглушительно прозвенела на всю комнату пощечина — это Эмили ударила губернатора. Потом воцарилась почти такая же оглушительная тишина. Тейт прижал ладонь к щеке и удивленно воззрился на жену сенатора, словно не мог поверить в произошедшее. Неудивительно. Я и сама не могла, а ведь затрещину-то отвесили не мне.
— Эмили, что… — начал было сенатор.
Она жестом заставила его умолкнуть, а потом нарочито медленно сняла черные очки, не сводя взгляда с губернатора. Лампы светили нестерпимо ярко. Ее зрачки расширились так, что радужки совсем не было видно, глаза из-за этого сделались совершенно черными. Я вздрогнула: мне-то прекрасно известно, как ей сейчас больно. Но Эмили продолжала смотреть на Тейта.
— Ради карьеры своего мужа я буду дружелюбной, буду улыбаться вам на публичных встречах, под прицелом камер или в присутствии невзыскательных репортеров, изо всех сил постараюсь относиться к вам как к человеку, — сказала женщина спокойным, рассудительным голосом. — Но запомните: если вы когда-нибудь еще в моем присутствии заговорите с этими людьми подобным тоном… Если когда-нибудь еще поставите под сомнение их способность к здравым суждениям и состраданию… Я сделаю так, что вы пожалеете о своем участии в этой кампании. Если мне хоть на минуту покажется, что ваши взгляды каким-то образом влияют на моего мужа — не на его драгоценную политическую карьеру, а на него как на человека — я избавлюсь от вас, я вас прикончу. Мы поняли друг друга, губернатор?
— Да, мэм. Вы выразились достаточно ясно, — потрясенно ответил Тейт.
Я тоже была потрясена, как и Шон, судя по виду.
— Хорошо. — Эмили повернулась к нам. — Шон, Джорджия, Баффи, Рик, надеюсь, это маленькое неприятное происшествие не настроит вас против кампании моего мужа. И я говорю сейчас за нас обоих. Мы очень хотели бы, чтобы вы остались и продолжили заниматься тем, чем занимались все это время.
— Миссис Райман, взявшись за эту работу, мы согласились и на плохое, и на хорошее, — отозвался Рик. — Не думаю, что кто-нибудь из нас уедет.
Глядя на Баффи, я бы не была так уверена.
— Эмили, Рик прав. Мы остаемся. Если, конечно, сенатор так хочет?.. — Я вопросительно оглянулась на Раймана.
Его явно терзали сомнения. Наконец Питер медленно кивнул, поднялся с кушетки и обнял за плечи свою жену.
— Дэвид, боюсь, на этот раз я согласен с Эмили. Я хочу, чтобы они остались.
— Думаю, сенатор, — подытожила я, — у нас по-прежнему хорошие отношения.
— Замечательно. — Мужчина пожал мне руку.
Новости представляют собой вполне очевидную проблему: людям, особенно стоящим у власти, нравится, когда вы напуганы. Они хотят, чтобы вы испытывали страх, чтобы вас вводила в ступор постоянная смертельная угроза. Всегда есть чего бояться. Раньше были террористы, теперь — зомби.
Какое отношение ко всему вышесказанному имеют новости? А очень простое: правды не нужно бояться. Если только вы поняли ее, сделали выводы, если не опасаетесь, что от вас что-то скрывают. Правда может пугать в одном-единственном случае: когда она неполная. А люди у власти? Им нравится, когда вы напуганы. Так что они изо всех сил будут скрывать от вас правду, делать из нее дешевую сенсацию, фильтровать ее так, чтобы вы испугались.
Если бы мы не боялись правды, которую от нас скрыли, то нам бы не пришлось бояться и той правды, которая нам известна. Задумайтесь над этим.
из блога Джорджии Мейсон
«Эти изображения могут вас шокировать»,
2 апреля 2040 года.
Семнадцать
Еще три недели мы просидели в Пэрише, а потом предвыборный штаб снова двинулся в путь. Избиратели, конечно, простят сенатору вынужденный перерыв — ведь он скорбел о дочери. Но пришла пора вернуться и напомнить о себе, иначе его будут воспринимать только как жертву чудовищной трагедии. Райман уже начал терять голоса. Электорат — публика непостоянная, а героическая гибель Ребекки — вчерашние новости. Сегодня вовсю обсуждали новые планы губернатора Блэкберн: она собиралась реформировать систему здравоохранения, усилить безопасность в школах и доработать законодательство, касающееся содержания домашних животных. Ее кампания, как и кампания Раймана, тоже по-своему использовала смерть девочки. Когда Блэкберн призывала ужесточить требования по содержанию крупных животных, все вспоминали лицо Ребекки. Сенатору нужно двигаться дальше, иначе вскоре двигаться будет просто некуда.
К несчастью, из-за нашего внезапного отъезда пришлось бросить караван (жилые фургоны и оборудование) в Оклахома-Сити. А без них оказалось невозможным путешествовать. Поэтому теперь, когда нужно было покидать Висконсин, мы столкнулись с определенной проблемой. В силу вступило новое, более жесткое расписание — мы не могли попусту терять время и возвращаться за брошенной автоколонной. Так как же добраться до пункта назначения? Как перетащить туда сенатора, его советников, службу безопасности, да еще новых сотрудников — людей Тейта?
