– Хозяин приехал.
– Я пойду, – поспешно поднялась я.
– Да ладно, чай допивай. Он мужик нормальный.
– Я к тебе попозже зайду, когда он уедет, –
ответила я.
Вооружившись ведром и шваброй, я стала мыть пол в коридоре.
Дверь в кабинет Любаши была открыта, я хорошо видела толстуху и мужчину лет
тридцати пяти, который сидел на стуле вполоборота ко мне. Они о чем-то негромко
разговаривали, Любаша вроде бы оправдывалась, а мужчина делал язвительные
замечания. К их разговорам я не прислушивалась, передвигаясь все дальше по коридору,
а когда закончила мыть пол и направилась в туалет, едва не столкнулась с
хозяином. Он как раз вышел из кабинета, взглянул на меня хмуро и уже собрался
двигать дальше, но внезапно притормозил и начал пристально меня разглядывать.
Мысленно чертыхнувшись, я обошла его, буркнув «здрасте»,
ускорила шаг, и тут он позвал:
– Эй…
Так как в коридоре нас было двое, ясное дело, обращался он
ко мне. Я повернулась и растянула губы в улыбке, раз уж он здесь хозяин и
платит мне деньги. Мужчина приблизился и тоже улыбнулся, что меня слегка
воодушевило. Выходит, меня не собираются увольнять по необъяснимой причине. Уже
хорошо.
– Ты новенькая, что ли? – спросил он. Я молча
кивнула. Он продолжал разглядывать меня с таким выражением лица, точно
перемножал в уме трехзначные цифры. – Как тебя звать?
– Наташа, – смущенно ответила я, прикидывая,
начнет хозяин приставать или обойдется? И как себя вести в случае этих самых
приставаний? К черту его послать? Посылать не хотелось, работой я дорожила.
– Наташа? – переспросил он и вздохнул вроде бы с
облегчением. – А фамилия?
– Парамонова, – пожала я плечами, не очень понимая
причину его интереса, но почувствовала себя увереннее, потому что почти не
сомневалась – зажимать меня тут же в углу он все-таки не намерен.
– А-а, – протянул он и замолчал.
Я не знала, что делать – идти по своим делам или дождаться
момента, когда он еще что-нибудь скажет.
– А чего в уборщицы подалась? Есть проблемы? –
спросил он.
– Да вроде нет. – Я опять пожала плечами.
Он развернулся и отправился назад к Любаше, а я, помедлив,
побрела дальше, так и не поняв, что все это значит.
Минут через двадцать, когда я закончила уборку в туалете и
вышла в коридор, меня позвала Любаша. Орать она могла громко, чем в тот момент
и занималась. И я припустилась к ней со всех ног, теряясь в догадках, чем
прогневила начальство. Дверь в ее кабинет по-прежнему была открыта, начальство
я застала в таком же недоумении, в каком пребывала сама. Хозяин кафе стоял,
привалившись к Любашиному столу, и продолжал на меня глазеть, а она сказала:
– Вот, Сергей Степанович считает, ты вполне можешь
работать официанткой. Справишься?
– Не знаю, – честно ответила я. – Я в
столовке на раздаче работала, а официанткой нет.
– Ну, дело-то нехитрое, – подбодрила она
меня. – Девка ты старательная, чего тебе, в самом деле, полы мыть.
Сергей Степанович еще раз оглядел меня с ног до головы и
усмехнулся, а я сказала немного невпопад:
– Спасибо.
Он ушел. Любаша, проводив его взглядом, подозвала меня к
себе и зашептала:
– Ты ему, видно, приглянулась.
– Это хорошо или плохо? – на всякий случай
поинтересовалась я.
– А уж это от тебя зависит. Он женат, так что…
– На фига мне этот дядя, – нахмурилась я.
– Вот и хорошо, – неизвестно что имея в виду,
заключила Любаша.
– Ну, я пойду, что ли? – переминаясь с ноги на
ногу, спросила я.
– Иди.
Через пятнадцать минут новость о том, что меня «повысили»,
облетела все кафе. Началось ее обсуждение. Девки, собравшись в моечной,
вправляли мне мозги, то есть давали советы, весьма противоречивые, надо
сказать. Алена, неизвестно чему радуясь, треснула меня по спине ладонью,
заявив, что я везучая. Остальные с ней, в принципе, согласились. У меня
возникли чисто практические вопросы, но их решили быстро.
На следующий день мы с Аленой отправились к ее знакомой и за
небольшие деньги (их пришлось занять у все той же Алены) оформили мне
санитарную книжку, а в понедельник я уже работала официанткой. После мытья
полов эта работа показалась мне легкой, и я мысленно поздравила себя с удачей.
А в воскресенье начались чудеса. В пятницу, субботу и воскресенье всегда бывал
наплыв клиентов, и в тот день с самого утра одни посетители сменяли других, так
что все столы в заведении были заняты. Вечером ожидалось выступление рок-группы,
и уже в семь часов народу набилось до отказа, за столами сидели по шесть, а то
и по восемь человек, к стойке невозможно было протиснуться. Те, кому места не
досталось, стояли вдоль стен с кружками пива. Я и еще три официантки сбивались
с ног, шалея от грохота музыки, воплей, улюлюканья и густого табачного дыма, от
которого кондиционеры уже не спасали. Пробираясь с подносом к одному из столов,
я обратила внимание на парня лет двадцати шести. Он стоял возле стены в
компании двух девиц и не сводил с меня глаз. Поначалу я решила, что моя красота
не осталась незамеченной, вот его так и разбирает. И записала парня в нахалы,
как-никак явился он сюда не один. Однако попыток привлечь мое внимание он не
делал. Просто наблюдал за мной весь вечер с наисерьезнейшим видом, и я мысленно
махнула на него рукой: пусть пялится, если делать больше нечего. Однако нет-нет
да и косилась в его сторону. Пил он умеренно, все больше молчал, но когда я в
очередной раз прошла мимо, заговорщицки мне кивнул, что выглядело довольно глупо.
Музыканты закончили выступление, и народ стал расходиться, а
парень занял место возле стойки, по-прежнему не сводя с меня глаз. На его
поведение обратила внимание не только я, Вадик (а в тот день была его смена),
улучив момент, шепнул мне:
– По-моему, у кента крышу снесло.
Я пожала плечами, не испытывая желания это обсуждать.
Ушел парень одним из последних. Я в тот момент собирала
посуду и столкнулась с ним около бара, он сунул мне в карман фартука клочок
бумаги и заявил:
– Если что, звони. – И добавил фразу, которая
загадочности всему только прибавила, потому что ее я вовсе не поняла. По мне,
так просто тарабарщина какая-то. Я замерла в полном обалдении, пытаясь понять,
что это на него нашло, а он торопливо покинул кафе, решив, видно, что
сказанного более чем достаточно.
