Проект «Прометей»
Колониальное убежище. Биологическая лаборатория…
Несмотря на включившуюся систему вентиляции, в отсеке по-прежнему воняло.
Многие не замеченные в темноте детали обстановки теперь бросались в глаза. Вдоль стен выстроились блоки кибернетических систем. Просторное помещение делилось на три рабочих зоны. Биореконструктивные камеры располагались по центру, в дальней части Егор увидел стенд – такие обычно применялись при сборке и тестировании сервомеханизмов.
«Из мастерской», – промелькнула мысль. Для пандорианца он неплохо разбирался в робототехнике, умел водить планетарные машины, ремонтировать аграрные механизмы, если поломка не затрагивала сложные кибернетические цепи.
Ближе к входу у стены возвышались фрагменты хондийского корабля. Часть переборки с живым шлюзом, образованным двумя мембранами, пара совершенно незнакомых постов управления – коричневато-серые выросты, усеянные отверстиями, по форме и расположению соответствующие конечностям хонди.
В средней части лаборатории три обособленных терминала компьютерной сети окружали высокие прозрачные шкафы из пластика. На полках в емкостях, до половины заполненных желтоватой жидкостью, плавали непонятные детали устройств, сочетающих живую ткань и кибернетические компоненты.
Роман Степанович замер, вытянул шею.
– Здесь работали как минимум четыре специалиста. Кроме Метелина, – выдавил он.
– Кибернетика, экзобиология, биокибернетика, инженерия? – вопросительно уточнил Егор.
– Верно. Кандидатов – хоть отбавляй.
На пороге появился Щедрин. Разбрызгивая воду, он подошел к ближайшему компьютерному терминалу, что-то проверил, коснулся сочетания сенсоров, сокрушенно покачал головой:
– Не работает. Хорошо, если накопители информации уцелели.
– Что генератор? В каком он состоянии?
– Установка мощная. Собирал ее очень хороший специалист. Получше нас, вместе взятых, не в обиду будет сказано. Выжал из водородного двигателя все, даже я бы так не сумел!
– Дробышев? – предположил Роман Степанович.
– Больше некому, – кивнул Щедрин, морщась от неприятного запаха. – Сходить, поискать его?
– Останься, – попросил Бестужев. – Сейчас Родион Метелина приведет, у него все узнаем.
Малехов лишь сумрачно усмехнулся. Свое мнение он уже высказал.
– А ты, Роман Степанович, к какой категории относился?
– Не понял? – он уставился на Бестужева.
– Ну, по негласному корпоративному делению. Не в смысле иерархии. Тепличных условий для тебя не создавали?
– Нет, – буркнул Малехов. – Мы с Димой русановского «естественного отбора» хлебнули по полной программе.
– Кстати, заметно. А много таких, как вы?
– Да уж хватает. Считай половина из выживших. А что?
– Интересно стало, – ушел от прямого ответа Егор.
– Ты только понятия не путай, – усмехнулся Роман Степанович. – Мы же не кулаками махали. Отбор подразумевал интеллектуальные схватки, и в основном, кстати, заочные. Никто лицом к лицу конкурентов не ставил. Выводы делались по эффективности работы создаваемых нами устройств.
Егор подошел к камере с гибридным кибернетическим организмом. Теперь при сносном освещении стали видны некоторые особенности «проекта». Анатомию хонди Бестужев не изучал, но опыт схваток с ними из памяти не вычеркнешь. Нервные ткани и железы внешней секреции он узнал безошибочно, по цвету волокон и строению.
– Зачем соединять искусственную нейросеть андроида с нервной системой хонди?
– Понятия не имею, – Щедрин даже не обернулся, он вскрывал терминал в надежде добраться до накопителей информации.
В коридоре раздался шум, чей-то вскрик, затем в открытый дверной проем кубарем вкатился низкорослый человек. Он плюхнулся в воду, тут же вскочил, озираясь, размазывая кровь по обвисшим, словно у бульдога, щекам.
До погружения в криогенный сон Метелин явно страдал избыточным весом. Об этом ясно свидетельствовали дряблые складки кожи на лице, шее, руках.
Вслед за ним в лабораторию вошел Бутов, массируя разбитые костяшки пальцев на правой руке.
– Не хотел идти, – скупо сообщил он.
Метелин затравленно осмотрелся. Помещение лаборатории он узнал – поверх смертельной бледности на его лице вдруг выступил нездоровый румянец.
– Вадим Федорович? Вы тут работали? – Бестужев ударом ноги отправил к нему вращающееся кресло. – Присаживайтесь, есть разговор.
Метелин мгновенно напрягся. Обстановка ему явно не понравилась.
– Я ничего не скажу! – Он уселся, попытался изобразить полное безразличие, но мелкая дрожь пальцев выдавала его с головой.
Боится – Егор почувствовал страх Метелина так же остро, как запах хондийского токсина.
– Думаю, всякая секретность потеряла смысл, – произнес Малехов. – Тебе, Вадим Федорович, лучше все рассказать как на духу. Ты тут работал по личному поручению Русанова?
– Допустим.
– В чем суть экспериментов? – Роман Степанович решил взять инициативу на себя, но Метелин лишь презрительно окинул его взглядом.
– Я ничего не скажу!
– А если так? – Родион коротко заехал ему в челюсть. От удара стул опрокинулся. – Речь идет о нашем выживании, понял?! – Бутов схватил Метелина за ворот одежды, рывком приподнял, поставил на ноги, выдохнул в лицо: – Уговаривать не буду! Егор, – он обернулся, – кресло! Вот так, – он усадил Метелина, аккуратно поправил ворот его куртки, стряхнул капли воды. – Кто с тобой работал, какие эксперименты тут проводили? Их цель?
Метелин на первый взгляд показался крепким орешком. Несмотря на бледность и явный страх перед физической болью, он молчал, страшась чего-то более существенного, чем возможные побои.
– У вас нет права меня судить! – неожиданно выкрикнул он.
– Судить? А есть за что? – Бутов привык действовать решительно, никаких комплексов по поводу применения силы не испытывал. – Ладно, – он резко крутанул кресло, развернул Метелина лицом к полуразложившемуся объекту исследований.
– Я изучал хондийский язык! – не выдержав, заверещал тот.
– Врешь, – спокойно произнес Родион. – Мы когда-то торговали с хонди. И неплохо понимали друг друга. Я пандорианец, не заметил?!
Нервы у Метелина сдали.
– Мне нужны… – он судорожно сглотнул, – гарантии. И привилегии! – тут же вороватой скороговоркой добавил он. – Лучшие условия, чем у других. Я требую!..
– Привилегии?! – Малехов, молча наблюдавший за развитием событий, не выдержал, побагровел. – Ты, Вадим Федорович, ничего не попутал? Привилегии за что? Вот за это? – Он окончательно сорвался, схватил Метелина, резко его приподнял, ткнул лицом в останки разумного хонди. – За бесчеловечность? За опыты над разумными существами?!
