Мы пойдем на такой шаг лишь в случае крайней необходимости.
Недостаток современной технологии, из-за которого репликация попала под запрет, – это отсутствие у репликантов собственной личности, жизненного опыта. Думаю, мы решим эту проблему при помощи модулей «техтелп», научимся синтезировать личность и внедрять ее в сознание новых, искусственно созданных сотрудников корпорации.
Андрей Игоревич Русанов. Проект «Прометей»
Пандора. Пятьдесят пятый год колонизации…
– Привет, Егор. Заходи, – Метелин даже не встал с кресла, лишь обернулся на звук открывшейся двери.
Он раздобрел, лицо округлилось, кожа больше не висела складками, да и брюшко отрастил. Еще бы. Крестный отец всех репликантов, а их уже пять тысяч. Мужчины и женщины, многие – носители хондийского нерва, но не имплантированного, а выращенного вместе с организмом человека в камере биологической реконструкции.
Далеко шагнули технологии. Генная инженерия, бионика стали повседневностью. Зоны ускорения времени – повсюду. Производство техники и выращивание репликантов поставлены на поток.
Они, как постоянно твердит Малехов, – основа будущей цивилизации Пандоры.
Егор мрачно усмехнулся в ответ собственным мыслям. Это «будущее» им еще предстоит завоевать. Вот только Малехов ведет себя странно, накапливает силы, но не отдает решающего приказа, будто сомневается или боится?
– Зачем звал? – Бестужев заслуги Вадима признавал, но давняя антипатия с годами лишь окрепла. – Очередной «апгрейд»?
– Не только. Хотел поговорить. Детоксин давно синтезирован. Почему ты не даешь разрешения вывести Настю из стасиса?
– Не время еще, – сухо ответил Егор.
– Может, пояснишь?
– Нет. – Бестужев развернулся, собираясь уйти. – Мог бы по коммуникатору спросить.
– Послушай, Егор, я к тебе в друзья не набиваюсь, но реально взгляни на положение дел. Хондийский крейсер, мягко говоря, выдохся. Он погибает. А мы тратим энергию.
– Не лезь не в свое дело!
– А ты не заводись! Из-за одного поля стасиса нам приходится поддерживать огромный корабль!
– Ты даешь жизнь репликантам, я их тренирую! – резко ответил Бестужев. – Лучшего полигона, чем старый крейсер, у нас пока нет. Для работы с нервом нужен опыт! И Настя здесь совершенно ни при чем! Она останется в стасисе, пока я не дам согласие на отключение генераторов! Считай, что вопрос закрыт, и больше не лезь с подобными инициативами, понял?!
– Злой ты стал.
– Какой есть.
– Думаешь, она не хочет жить?
Бестужев шагнул к креслу, резко развернул его.
– Метелин, не нарывайся!
– Эй, руки убери! Я теперь…
– Мне все равно, кто ты теперь! Нас чужие вот-вот сомнут! Я не хочу для Насти такой жизни, на осадном положении, понял?! Еще раз вякнешь… – Егор с трудом разжал пальцы, отпустил ворот белоснежной униформы. – В общем, ты понял.
– Ладно, ладно… – Вадим уже сто раз пожалел, что затеял этот разговор. – Вот, возьми, – он выложил на стол кибернетический модуль.
– Что за устройство? – Бестужев неприязненно взглянул на очередное усовершенствование для импланта.
– Микрогенератор электромагнитного импульса.
– Зачем он мне?
– Сервов все больше. – Метелин немного успокоился, снова заговорил с важным видом: – Массовое производство всегда чревато сбоями. Ну, сам понимаешь, на сотню сервов один всегда попадется с браком. Модуль предназначен для самозащиты.
– А мысленные команды? Что, я со сбойным механизмом не справлюсь?
– Ты не спорь. Приказ Малехова – выдать и проследить за подключением. Мысленная команда на неисправный механизм может и не подействовать. А импульс вырубит, как миленького.
– Дожили! От собственных сервов защищаемся!
– Ну, идет война, – развел руками Метелин. – Качеством приходится жертвовать в угоду количеству.
– Ладно. Как он работает?
– Дистанция воздействия – два-три метра. Мощность небольшая. Запитан, как все другие кибермодули, от накопителя импланта. Но есть опция подключения к метаболическому корректору. Это если вдруг понадобится ударить более сильно. Только учти – метаболический корректор сжигает жизненные силы организма. Не злоупотребляй.
– Да я вообще им пользоваться не собираюсь! – Егор взял устройство, демонстративно подключил его к резервному слоту височного импланта, дождался инициализации.
– Все нормально. Можешь доложить, что с задачей справился.
Он развернулся и пошел к выходу.
Комплекс биореструктивных лабораторий располагался теперь не в недрах хондийского корабля, а в отдельном многоэтажном здании, связанном с находящимся под его фундаментом участком бункерной зоны. Что происходит в глубинах реконструированного колониального убежища, не знал никто, кроме узкого круга посвященных.
Егор воспользовался лифтом, вышел на улицу. Его личный флайкар стоял у крыльца. Машина автоматически открыла водительскую дверь, определив приближение Бестужева.
Он сел за руль, но, подумав, включил автопилот:
– К зданию администрации.
Город не спал. Зеленоватые небеса змеились сполохами. Три хондийских крейсера занимали половину пространства верхнего плоскогорья. Люди, сервы, репликанты спешили по делам, кто-то заступал на службу, кто-то возвращался с боевого дежурства, понятие смены дня и ночи внутри периметра стасиса как-то постепенно стерлось, забылось, утратило смысл.
Новостройки. Техносфера. Сбывшиеся мечты. Егор смотрел за окно, а на душе саднило, словно сменились декорации, но не суть происходящего.
Репликанты узнавали его машину, останавливались, провожали взглядами.
Особой гордости Егор не испытывал. Но и упрекнуть себя не мог. Он был честен с ними. Говорил правду. Открывал истинный смысл событий, формулировал их предназначение. Делал все, чтобы репликанты не чувствовали себя обыкновенным пушечным мясом.
Машина мягко притормозила у здания администрации.
Егор вышел, по привычке осмотрелся. Флайкар Малехова стоял на парковке у здания. Что ж. Самое время поговорить. Долго откладывал, сомневался, но встреча с Метелиным, потревоженный в душе образ Насти придали решимости. Хватит. Пора задать прямой вопрос и получить честный ответ. Покончить с сомнениями раз и навсегда.
* * *
В кабинете Романа Степановича горел свет.
– Бестужев? Что-то случилось? Вроде бы атаку отбили…
– По делу зашел.
– Ну, присаживайся. Опять не спал? Я же дал тебе выходные!
– Некогда отдыхать.
– В чем дело, Егор? – Малехов сразу понял – разговор предстоит серьезный.
