— Ну кушать ему хотелось. Что с того? — пожал плечами Николай. — В иерархии потребностей белковых существ пища стоит на первой ступени, а безопасность — на второй.
— Может быть, и так, но это редкий случай. Даже очень голодный зверь не пойдет на самоубийство. Я подозреваю, что в прошлом у этого зверя была травма головного мозга, которая нарушила защитный рефлекс. Теперь хочу проверить свою догадку и понять, насколько профессионально я диагностировала аномалию в поведении.
— Во школьники пошли, — хмыкнул Ховард. — Я понятия не имею о подобных премудростях, хотя живу на одной планете с такими зверюгами. А эти прилетели с Земли и все разложили по полочкам. Ну, молодцы.
— Они, наверно, тоже журнал «Вокруг света» читают, — улыбнулся Ди Рэйв. — Кстати, что там, в коридоре, охраняет ваш друг? Жуков его фамилия, кажется?
— Серега Жуков, — кивнул Батонов. — Мы же рассказали, что двое уродов угнали наш звездолет, взяв нас в заложники. Правда, потом они, видимо, что-то не поделили или у одного совесть проснулась, но тот, что заперт сейчас в каюте, возле которой караулит Жуков, увел корабль и освободил нас. В общем, вы знаете эту историю. Правда, учитывая непоследовательность его действий и некоторую аффективность поступков, мы решили несколько ограничить его свободу. Он, впрочем, и не сопротивлялся.
— Да? А где второй похититель?
— Где-то в Титограде. Такой холеный блондин по имени Дэвид. Пижон, — злобно пробормотал Коля. — Одно утешает, мы смылись от него вместе с его грузом Уж не знаю, чем он так важен, но он у нас.
— Блондин? Дэвид? — Симон остановился.
— Ну да. Мерзкий такой. Улыбался вечно.
Ди Рэйв судорожно начал что-то искать в карманах и достал наконец свой телефон. Нажал несколько кнопок. Включил запись разговора Дэймонда и Зоренсона, которую переслал ему Сайлер.
— Посмотри. Это он? — нетерпеливо проговорил киномагнат.
— Да. — Коля, взглянув на экран, медленно кивнул и, сделав шаг назад, поднял бластер. — Откуда вы его знаете?
— Тихо, парень, спокойно! — Симон развел руки. — Мы с вами, а не с ним.
— Откуда мне знать?
— Да ты внимательно посмотри! Ты сам говорил, что видел меня где-то! Я Симон Ди Рэйв! «Звездную сагу» смотрел? А «День искупления», «Город и звезды»? Это, — Симон махнул в сторону Романа, — капитан КГБ России Роман Ермак…
Карлос и Ховард переглянулись, вытаращив друг на друга глаза…
— А эти двое так, местные чуваки… — продолжал Ди Рэйв.
— Ну конечно! — воскликнул юноша. — А я все думал, где же я вас видел! — Он опустил оружие. — Я только не понял, кого вы в «Звездной саге» играли.
Симон нахмурился.
— Титры надо было читать внимательно, — недовольно ответил он.
— Да, но там шрифт такой мелкий…
— Ты зачем меня рассекретил? — прошипел на ухо своему другу Ермак.
— Да ладно, какой теперь смысл…
— Взгляните сюда! — позвала Цветкова, которая, не отвлекаясь ни на что, изучала череп гигантского ящера.
Все подошли к ней.
— Я же говорила, — вздохнула она. — Правда, это не травма черепа, а кое-что другое. Но суть одна…
Все взглянули, куда она указывала, и увидели имплантированную в теменную кость хищника небольшую пластину с микрочипом.
* * *
На севере обильный ливень еще продолжался, но ближе к экватору, в пустынных районах Новой Наски и южнее нее, дождя уже не было. Далеко на северо-западе, на линии горизонта, виднелись всполохи грозы, которые в темноте зетианской ночи хорошо различались за сотни километров. Именно оттуда мчались шесть фенфирийских штурмовиков, разбитых на три пары.
Этой ночью два десятка летательных аппаратов рыскали в небе планеты в поисках российского корабля «Альтаир».
Штурмовики часто меняли высоту и скорость. Постоянно маневрировали, помня печальную участь своих сбитых предшественников.
Пока шли поиски, Дэвид пребывал в своих апартаментах.
Вошел канцлер Зоренсон.
— Не помешаю? — спросил он.
— Это зависит от того, что вы тут будете делать, — ухмыльнулся блондин.
— Странный вы человек, Дэвид.
— Это почему? Потому что первым делом проверил любезно предоставленные вами покои на предмет прослушивания? — Он пристально посмотрел на Зоренсона.
Тот несколько опешил.
— Вы, любезный, совсем меня за идиота принимаете?
— Н-нет…
— А как тогда это понимать? Да вы присаживайтесь, господин канцлер. Будем мило беседовать. — В тоне гостя сквозила едва уловимая угроза.
Лейба послушно сел.
— Что у вас на уме, любезный? Я не вижу в ваших глазах огня энтузиазма. К вам прилетел профессионал, чтобы помочь вам в нелегком деле, но вы напичкали его комнату жучками. Это недоверие или нечто иное? Давайте поговорим откровенно, вы ведь ненавидите ваших руководителей, верно?
— Послушайте, Дэвид. Вы умный человек. И я не дурак. Надеюсь… Неужели вы полагаете, что между нами может состояться откровенный разговор в том контексте, который вы затронули? Ведь если я действительно их ненавижу, то меньше всего захочу это обсуждать с человеком, которого они прислали.
— Но вы косвенно дали мне понять, что это именно так. Иначе зачем следить за мной?
— Не хочу опростоволоситься, как это случилось после визита Ди Рэйва.
— Весьма скользкое объяснение, — засмеялся Дэвид. — Бросьте вы, Лейба. Я ведь наемник, и мой разум не замутнен сомнительной идеологией ваших глупых мудрецов.
— Это что, тест? — прищурился Зоренсон.
— Нет. Это откровенный разговор. Ваши руководители платят мне большие деньги — и все. Я не человек «Золотой элиты». Понимаете?
— Тем более. Какая может быть откровенность с наемником. Вы беспринципны. Ваш главный идеал — деньги. Вам заплатят, вы застенографируете наш откровенный разговор и распечатаете во всех бульварных газетенках.
— Как грубо, однако. — Дэвид улыбнулся, потерев пальцем висок. — Совсем негодяя из меня делаете.
— И тем не менее человек, лишенный каких-либо моральных устоев, готовый ради сиюминутной выгоды на любой аморальный поступок, мне крайне несимпатичен.
— Вот мы и пришли к общему знаменателю, любезный канцлер. Я вам несимпатичен, потому что я наемник «Золотой элиты», сама идеология которой далека от моральных общечеловеческих ценностей. Ведь я готов за личную выгоду на аморальный поступок, как вы сами выразились. А эти поступки обусловлены пожеланиями «Золотой элиты». Так?
Зоренсон замолчал, поняв, что попался на удочку хитрого Дэймонда.
— Ну, теперь-то можно быть и откровенным. Все тайное стало явным. Вы нетерпимы к своим хозяевам, и ваше презрение распространяется на меня. Хотя, смею заметить, совершенно напрасно. Вы ведь тоже, простите, не святой. Так давайте не будем кривляться ни друг перед другом, ни перед самими собой.
